– В багажнике? – Сережа снова улыбнулся, но на этот раз улыбка получилась не очень убедительной.
– Ее вообще там не было!
– И… куда же она подевалась? – только теперь в голосе Парвати послышались тревожные нотки. – Сходи-ка в ее комнату, Сережа. И посмотри, все ли вещи на месте.
– Сейчас.
Сережа ушел, а Белка подивилась тому, какими непонятливыми могут быть взрослые. Вряд ли Аста уехала бы, не прихватив с собой свои роскошные полотенца. И «Анжелику» – она до сих пор сиротливо лежит в гамаке.
– Ты точно не видела Асту? – еще раз уточнила бабка, словно надеясь на какой-нибудь другой ответ.
И Белке снова пришлось разочаровать ее:
– Не-а.
– Может быть, она сидела в машине, и ты ее просто не заметила?
Может, и не заметила, подумала про себя Белка. Может, Аста встала раньше нее и даже успела принять душ – в пользу такого развития событий говорят лужицы на полу в ванной и отсутствие в баке горячей воды. Но тогда как объяснить, что Астино полотенце осталось сухим? Представить, что надменная до брезгливости Аста воспользовалась чужим полотенцем, Белка не в состоянии.
– И что ты делала на улице в такую рань?
– Ну… Просто вышла. Посмотреть на туман.
– И никого не встретила по дороге?
Никого, кроме куска грязи в прихожей, но вряд ли такие подробности заинтересуют Парвати. Тем не менее Белка что есть силы зажмурилась и представила весь путь до садовой калитки: кусты смородины и крыжовника справа, шеренга яблонь слева, затем кипарисы с обеих сторон, густые приземистые заросли лавра, калитка с отодвинутой щеколдой… Вроде бы все. Никто не прятался в кустах, никто не выглядывал из-за кипарисовых стволов, ни одна веточка не шелохнулась, ни одна молочно-зеленая шишка не упала.
– Ну, хорошо, – смилостивилась наконец Парвати. – А потом?
– Потом я вернулась и увидела Лёку. Лёка собирался на базар, и я поехала с ним. Вот и все.
В этот самый момент в кухню вошел Сережа:
– Чемодан и сумка на месте, – сообщил он. – Платья висят в шкафу, постель не разобрана. Похоже, она не ночевала дома.
– Иди-ка, займись чем-нибудь, – к бабке вернулась обычная властность. – И поменьше болтай.
– О чем? – удивилась Белка, поскольку слова Парвати были обращены именно к ней.
– Ни о чем. Держи рот на замке, вот и все. А мы с Сережей прогуляемся к этому самому Егору. Узнаем, что к чему.
…Они вернулись спустя полчаса, и вид у обоих был хмурый и сосредоточенный. Парвати сразу же прошла в дом, а Сережа чуть поотстал, задержавшись на ступеньках крыльца, где его ждала Белка.
– Ну что? – спросила она. – Уехал? Я была права?
– Права, права, – Повелитель кузнечиков присел рядом, вздохнул и потрепал Белку по голове. – Он уехал сегодня утром, у него самолет.
– А Аста?
– Его тетка ничего не знает об Асте.
– А его друзья? – Белка вдруг вспомнила о двух оруженосцах Егора, игравших на пляже в карты с МашМишем.
– Те самые, которые отчалили три дня назад?
– Наверное…
– Их было двое, так?
– Да.
Двое. Один из них прихватил с собой кассетник Егора, когда уходил с пляжа. А МашМиш остались, чтобы потом, у расщелины, где затаилась Белка, озвучить дурные мысли. Маш сказала, что хочет убить Асту, и Миш поддержал ее. До сих пор воспоминание об этом разговоре таилось на самом дне Белкиной души, но теперь самое время вытащить их на свет.
– Я слышала один разговор, – волнуясь, начала Белка. – Случайно… Я не хотела, но так получилось… В общем… МашМиш говорили плохое про Асту.
– Плохое? – Сережа сморщил нос. – Ну-ка, объясни.
Белка на мгновение ощутила сырость и холод расщелины в скале, и по ее спине побежали мурашки. Хорошо Сереже, он еще ничего не знает, а это все равно что стоять на солнце, греясь в его лучах. Сейчас… Сейчас она все расскажет! И тогда Сереже тоже придется сделать шаг в темноту. Что ж, Белке будет не так одиноко.
– Они не ладили друг с другом, Маш и Аста, – начала она издалека. – Они ссорились.
– Тоже мне, новость.
– Аста обидела Миша… Он даже дома не ночевал.
– Я смотрю, у нас тут целое поветрие – не ночевать дома, – все еще стоя на солнце, перед мрачной расщелиной, Сережа мог позволить себе улыбнуться.
– А потом появился этот Егор. Сначала он подбивал клинья к Маш, а потом перекинулся на Асту.
– Ты, я смотрю, в курсе всех дел.
– Это случайно вышло…
– Я не в осуждение, Бельч. Что было дальше?
– МашМиш говорили плохое… Хорошо бы Асте исчезнуть навсегда. Вот что они говорили.
– И это все?
Сережины глаза были совсем близко: ближе, чем любые другие глаза, кроме маминых и папиных. Белка отразилась в них полностью, отразилась – и исчезла в своей расщелине, куда не проникает свет, а под ногами хрустят обломки ракушек и пахнет тиной. Нет-нет, она ни за что там не останется в одиночестве!..
– Еще Маш сказала, что хочет убить Асту.
– Убить? – недоверчиво переспросил Сережа.
– Миш сначала испугался. А потом согласился.
– Согласился с чем?
– Что Асту надо убить.
– А ты ничего не напутала?
– Нет.
– И не придумала?
– Нет.
– Пойми, это серьезное обвинение.
– Все было, как я сказала, – Белка почувствовала, как по ее щекам поползли предательские слезы.
– Ты никому об этом не рассказывала?
– Никому.
– Вот и молодец. Представь, что Аста сейчас по-явится… Ну или через час. Или вечером. Кем мы будем выглядеть?
Сережа сказал – «мы»! Его «мы» означает, что они с Белкой заодно. А еще «мы» означает, что Сережа ступил под своды расщелины. Или, наоборот, ухватил Белку за руку и вытащил на солнце: яркий свет слепит глаза, по набитой галькой бухте бродят чайки, дельфины так и не появились, но ожидаются, что-то Белка забыла. Что-то выпустила из виду.
Вот только что?
– Мы будем выглядеть дураками, – неуверенно сказала Белка.
– Хуже. Лгунишками, которые портят жизнь близким.
– Я никогда не вру, ты же знаешь.
– Просто никому не говори о том, что ты слышала.
– Даже Парвати?
– Парвати – особенно. Обещаешь?
Белка быстро и часто закивала головой в знак согласия.
– Вот и умница. А теперь – беги.
– Куда?
