— Слушай, Михаловна, а ты мне с какого же телефона звонишь? Что-то номер у меня на дисплее незнакомый!
— С этого самого и звоню, с «Псам-псунга»! — гордо сообщила кладовщица.
— Что-о?! — протянул Захарыч. — Ты долго думала?
— Долго, — призналась Михайловна. — Не со своего же звонить! Есть же правила этой… как ее… кон-спирации!
— Конспирации! — передразнил ее собеседник. — Первое правило конспирации — из ворованного телефона сразу же сим-карту вынуть и ни в коем случае его не включать!
— Не включать! — обиженно повторила кладовщица. — Так ежели я его выключу — как же потом включить? Я же этого… как его… пин-кода не знаю!
— Дикая ты женщина, Михаловна! — вздохнул Захарыч. — Не идешь ты в ногу с прогрессом!
— Да мне и без того есть куда идти! — обиженно проговорила кладовщица. — Короче, берешь телефон? Или я его другому отдам!
— Ага, напугала! Ладно, возьму, только в честь нашей старой дружбы! Только смотри — больше никому по нему не звони и никуда не уходи со своего склада!
— Да куда ж я уйду! Мне отсюда уходить не положено! — Кладовщица сложила телефон и спрятала в карман.
В это время в дверь кто-то деликатно постучал.
— Кто это там? — недовольным голосом проворчала Михайловна, придавая своему лицу и голосу начальственное выражение. Это у нее получалось легко — сказывалась многолетняя тренировка.
— Я по поводу вещей, — раздался из-за двери приятный мужской голос, и дверь приоткрылась.
— Перерыв у меня, — привычно отрезала кладовщица.
— Обеденный перерыв у вас с часу до двух, — проговорил тот же голос, и его обладатель вошел на склад.
— А у меня технический… — пробормотала тетка, но в это время она разглядела настырного посетителя.
Это был молодой мужчина приятной наружности. Впрочем, кладовщице казались молодыми все мужчины младше пятидесяти, а уж про наружность можно и не говорить. Хотя во внешности этого посетителя было что-то необычное. А именно — стоило Михайловне отвести от него глаза, и она уже никакими силами не могла вспомнить, как он выглядит. То есть понятно, что она не смогла бы вспомнить цвет его глаз или форму носа, но она не могла даже вспомнить, толстый он или худощавый, высокий или маленький…
Впрочем, это не очень ее озаботило.
— Понятно, что по поводу вещей, а не на меня поглазеть! — проговорила кладовщица с обычным хамством. Поделать с ним она ничего не могла — хамила, как дышала. — А конкретно, по поводу каких вещей? Фамилия!
— Мне нужны вещи пациентки Малининой, — сообщил странный посетитель.
Про вещи Малининой кладовщица, разумеется, все помнила, она их только что выдала, а Катин телефон и сейчас лежал у нее кармане. Но она должна была придать значительность своей особе и поэтому с серьезным и озабоченным видом принялась листать амбарную книгу. Хотя заведующий административно-хозяйственной частью, которому Михайловна подчинялась, давно пытался компьютеризировать учет, Михайловна этому упорно сопротивлялась и записывала принятые вещи по старинке, в толстую книгу.
— А вы ей кто будете? — спросила она, продолжая перелистывать страницы.
— Родственник, — сухо ответил посетитель. — Родной дядя.
— Во как! — неопределенно отозвалась кладовщица и подняла глаза на посетителя. — Извиняюсь, но ничего вам выдать не могу. Так что зря вы свое время потратили.
— Это еще почему? — Мужчина двинул желваками и шагнул к кладовщице. — Это по какой такой причине? Если вам документы требуются, так это мы сейчас, это мы пожалуйста… — и он полез в карман своего пальто.
Отчего-то Михайловна почувствовала себя нехорошо. Она сглотнула, попятилась и поспешно проговорила:
— Не в документах дело. Вещички эти уже выданы.
— Как выданы? Кому выданы? — переспросил посетитель нехорошим голосом. — Почему выданы?
— Выданы, потому что за ними пришли и бирку предъявили, как положено.
— И кто же за ними пришел? Сама Малинина?
— Нет. Родственница за ними пришла. Как и вы.
В доказательство своих слов кладовщица показала посетителю потрепанную амбарную книгу и ткнула толстым пальцем в соответствующую запись:
— Видите? Вот тут она и расписалась… Сказала, что родная тетя. Вы вот — дядя, а она, значит, тетя, так что вы ее должны знать…
— Я с другой стороны, — непонятно ответил посетитель и вгляделся в запись. — А вот тут она приписала, что мобильный телефон вы ей не выдали… Это как же понимать? — Мужчина пристально уставился на кладовщицу змеиными немигающими глазами.
— А не знаю я, как понимать! — забормотала тетка, закрывая книгу. — Мало ли чего она тут приписала! Все тут будут приписками заниматься, а я отвечай? Нет телефона — значит, и не было! По дороге, может быть, потерялся!
— Вот как? — Посетитель вытащил из кармана свой телефон, потыкал в него пальцем.
— Куда это вы звоните? — опасливо спросила Михайловна. — Нечего тут звонить! Тут люди работают!
— Вижу я, как вы тут работаете! А звоню я по одному известному мне номеру…
Вдруг в кармане у кладовщицы раздалась заливистая птичья трель.
Михайловна побагровела и надулась, сделавшись еще больше похожей на огромную жабу.
— Вам звонят, — проговорил мужчина. — Ответьте!
— Позвонят и перестанут… — промямлила кладовщица.
— А вы ответьте, ответьте! Вдруг это что-то важное?
Михайловна вытащила из кармана телефон, опасливо поднесла его к уху.
— Ку-ку! — проговорил посетитель в свой телефон. — Вот, оказывается, где ее телефончик потерялся!
— Это он случайно сюда попал… — забормотала кладовщица. — Завалился, должно быть…
— Должно быть, — легко согласился с ней мужчина и протянул руку за телефоном.
Кладовщица вяло сопротивлялась, но он не обратил на это внимания.
— Так вы ей передадите…
— Передам, передам! А на этом позвольте попрощаться…
Михайловна облегченно вздохнула: наконец-то этот неприятный человек уйдет… Надо же, а сперва показался ей таким приятным! Ну ладно, телефона она лишилась, Захарыч будет недоволен, но в целом отделалась легко…
Посетитель, однако, вовсе не собирался уходить. Наоборот, он шагнул ближе к Михайловне и достал из кармана странную вещицу — две небольшие деревяшки, соединенные шелковым шнуром. Что-то вроде детской скакалки, только с очень маленькими ручками.
— Что же вы — попрощались, а не уходите? — опасливо спросила кладовщица.
— А я уйду, уйду, вы не беспокойтесь! Вот только дело одно доделаю и уйду…
С этими словами мужчина взял свою «скакалку» за концы и подергал, словно пробуя ее на прочность.
