— Я вас жду, — с облегчением сказала я и отключила «сотовый».
Не обращая внимания на слюнявое и нечленораздельное бормотание Олега, который, лежа на спине и закинув ногу на ногу, «тихо вел беседу сам с собою» на понятном только пьяницам языке, я прошла в глубь комнаты, отмечая про себя следы грандиозной гулянки.
На полу валялись пустые бутылки, блестящие обертки от шоколада, коробки от конфет, апельсиновая кожура, арбузные корки, ополовиненные банки болгарских огурцов и помидоров, причем пятна от пролившегося маринада густо уснащали ковер и паркет. На низком столике стояла тарелка с крабами, вскрытая банка с испанскими оливками и большое блюдо с выпотрошенными креветками. Обглоданные свиные ребрышки были сложены в виде пирамиды, чем живо напомнили мне сюжет картины одного русского художника-передвижника под названием «Апофеоз войны».
Я опять подошла к возлежащему на подушках Олегу и снова попыталась хоть немного развеять круживший ему голову хмель, чтобы вернуть его к трезвой действительности. После серии бесполезных хлопков, щипков, встрясок и побуждающих к действию слов я влепила ему хорошую пощечину. Он мигом вскочил и ошарашенно уставился на меня.
— Ты что! — возмущенно завопил он, схватившись за моментально покрасневшую щеку.
Похоже, оплеуха произвела нужный эффект, по крайней мере, она поставила его на ноги.
— Ты что, сдурела?!
В этот момент я услышала характерный металлический скрежет: в замке медленно поворачивался ключ. Вскоре на пороге появился Лепилин-старший в сопровождении двух дюжих молодцов. Валерий Николаевич был в белой рубашке и темно-коричневых брюках, которые, подхваченные ремнем, туго обтягивали его необъятные бедра.
Он кинул на сына неприязненный взгляд и махнул рукой охранникам:
— Забирайте.
Те подхватили вяло сопротивлявшегося Олега под белы рученьки и потащили к выходу. Мы с Валерием Николаевичем двинулись следом.
* * *
По дороге Лепилин-младший мало-помалу начал приходить в себя, а когда я отпирала дверь квартиры Вячеслава Хайтина, он уже самостоятельно держался на ногах. Оставив охранников снаружи, мы вошли в гостиную. Усадив Олега с отцом в кресла, я зашла в спальню. Достала из сумочки ампулу с лекарством и, отломив от нее тонкий кончик, я набрала в шприц прозрачную жидкость. Лекарство, которое я ввела Хайтину, должно было нейтрализовать действие снотворного.
Его дыхание стало глубже. Подождав минут пять, я хлопнула его ладонью по щекам.
— Что такое? — начал просыпаться он.
— Оденься, — я бросила ему халат, лежавший на стуле.
— Ты что, уходишь? — он увидел, наконец-то, что я одета.
— Пойдем, разговор есть, — направилась я к двери, оставив его вопрос без ответа.
Потерев глаза руками, он вышел за мной в гостиную и, не сделав и двух шагов, застыл в недоумении.
— В чем дело? — его взгляд забегал с удвоенной скоростью.
— Дело в том, — сказала я, — что у нас к тебе есть несколько вопросов, и если ты честно на них ответишь, то, возможно, выберешься из этого дерьма, как говорят в американских боевиках.
— На какие еще вопросы?! — раздраженно завопил Хайтин. — Что это за цирк?
— Нехорошо, Хайтин, — пожурила я его, — не правильная реакция. Задавать вопросы буду я, а ты будешь отвечать. Итак, вопрос первый. Где ты был в пятницу вечером с семи до двенадцати?
— Я не собираюсь отвечать на ваши дурацкие вопросы, и вообще, покиньте мое жилище, иначе я вызову милицию!
— И расскажешь им, как ты убил Екатерину Вислову, — продолжила я.
Отец и сын Лепилины переглянулись. Валерий Николаевич попыхивал неизменной трубкой, но, услышав мою последнюю реплику, вынул ее изо рта.
— У тебя есть доказательства? — хмуро произнес он, обдав меня холодом своего застывшего жабьего взгляда.
— И даже не одно, — спокойно ответила я. — Ну что, Слава, сам все расскажешь или тебе помочь?
Увидев, как он лихорадочно что-то соображает, я повторила вопрос:
— Так где ты был в пятницу вечером?
Все, включая меня, с нетерпением ожидали ответа. Но Хайтин молчал, уставившись в одну точку где-то на полу.
— Может быть, тогда ты ответишь, когда последний раз ты видел Екатерину Вислову?
— Что ты молчишь? — Лепилин-старший поднял на Хайтина свой тяжелый взгляд, но мне показалось, что в его вопросе проскользнула нотка сочувствия.
Это было более чем странно, потому что за несколько коротких встреч с ним я ни разу не замечала, чтобы он проявлял подобное чувство.
— Сегодня в ресторане ты мне сказал, что не виделся с Катериной около двух недель, это правда? — я ждала ответа, хотя по большому счету не нуждалась в нем.
— Правда! — рявкнул, словно опомнившись, Хайтин. — Но я никого не убивал, — добавил он на полтона ниже.
— Тогда еще один вопрос, — я постоянно держала ситуацию под контролем. — Как у тебя оказалась цепочка с рубиновым кулоном, которая еще в пятницу была на Катерине?
Хайтин резко повернул голову и бросил взгляд на картину с плывущим рыбьим скелетом.
— Да, — подтвердила я его догадку, — я проверила сейф.
— Ты убил ее? — грозно спросил Валерий Николаевич, наклонившись вперед.
Лицо Хайтина сморщилось, и, обхватив голову руками, он бессильно опустился на пол.
— Сволочь, — бросился к нему Олег и, схватив за горло, принялся душить его.
Тот почти не сопротивлялся, только сучил голыми ногами, торчащими из-под халата. Глаза его начали вылезать из орбит.
— Оставь его! — рявкнул Лепилин-старший. — Это твой брат.
Меня как током дернуло: вот откуда это сходство в лице и жестах Олега и Вячеслава!
* * *
Хайтин признался, почему и каким образом он убил Катерину и как ее труп оказался в бане у Варази.
За несколько дней до той злополучной пятницы, он приехал к Катерине вечером и ждал ее в машине, Сначала она долго не появлялась, а потом приехала вместе с Олегом, который остался у нее на ночь.
Просидев полночи под ее окнами, Хайтин уехал и еще несколько дней терзался сомнениями, как ему поступить? В пятницу он все-таки решился поговорить с ней и снова ждал ее во дворе. На сей раз она приехала с Автандилом, который подвез ее до дома.
Она поднялась к себе. Слава двинулся следом. В доме был ремонт, поэтому на ботинках Вячеслава остались следы штукатурки, которая и привлекла мое внимание. Произошла бурная сцена объяснения, во время которой он обвинил ее во всех смертных грехах. Катерина вспылила, послала его куда подальше и, швырнув ему рубиновый кулон, который он подарил ей, отвернулась к окну. В состоянии, близком к аффекту, Хайтин схватил кухонный нож и ударил ее.
