Первый — личный. Успел ли Шибякин известить своего сообщника
(или сообщников) о приговоре, вынесенном владельцу «Страны советов»? Не станем
скрывать, что этот вопрос из трех занимает нас больше всего.
Вопрос второй, детективный. Кто убил Шибякина и какую роль в
этой истории играет Волков?
Вопрос третий, гуманитарный. Как предупредить остальных
приговоренных об угрожающей им опасности, если милиции доверять нельзя?
Ах, какая замечательная, духоподъемная штука — системный
подход! Любая головоломная ситуация, если разобрать ее на компоненты,
оказывается не такой уж сложной и вполне разрешимой, так что не врет реклама
«Страны советов». Зря, господа мстители, вы включили Николаса Фандорина в число
«гадов и обманщиков»!
Постойте, постойте. Но ведь, уходя, Шибякин сказал: «Суд
удаляется на совещание»! Не значит ли это, что утверждение приговора было
отложено? А обсуждения состояться не могло, потому что вскоре после отбытия из
офиса 13-а «судья» на себе проверил, с каким ускорением движется к земле
свободно падающее тело.
От неимоверного облегчения, знакомого, вероятно, лишь тем
немногим людям, кто был приговорен к смерти, а потом помилован, Николас даже
замурлыкал оптимистичную песню с компакт-диска «Хиты советской эстрады»: «Я
люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново». И сразу вспомнил про
Достоевского — как тому заменили расстрел каторжными работами, и он в сыром
каземате Алексеевского равелина громко распевал от счастья.
Теперь и про детективную составляющую головоломки думать
стало легче. Точного ответа, конечно, не вычислишь — слишком мало фактов, но
более или менее правдоподобную гипотезу вывести можно. Например, такую. Кто-то
из получивших приговор (Зятьков, Зальцман и сам Николас исключаются, стало быть
один из пятерых остальных), вопреки предположениям капитана Волкова, отнесся к
этой бумажке серьезно и принял меры предосторожности. Этот «кто-то» не только
гад и обманщик, но еще и криминальный тип, который привык себя защищать. Провел
собственное расследование, каким-то образом вычислил Шибякина и рассчитался с
ним по-своему. Очень вероятно, что в поисках ему помогал капитан Волков, член
оперативно-следственной группы по делу «Неуловимых мстителей». По нынешним
временам ничего экзотического в сотрудничестве милиционера с бандитами, увы,
нет. Впрочем, чума на них на всех. Пусть разбираются в своих делишках сами.
И последний вопрос, гуманитарный. Нужно известить пятерых
приговоренных об угрожающей им опасности. Если дедуктивная гипотеза верна, один
из них и так это знает, ну а остальные?
* * *
А вот теперь, когда вопросы сформулированы и на каждый
нашелся ответ, можно было действовать.
Первым делом Николас позвонил оперуполномоченному. Сухо
извинился, что не смог дождаться — возникло срочное дело. Волков держался
гораздо уважительней, чем вчера. Похоже, быстрота, с которой глава фирмы
«Страна советов» установил личность убитого, произвела на капитана сильное
впечатление. На «ты» переходить не пытался, лишних вопросов не задавал и даже
поблагодарил за помощь следствию, лицемер. Никакой он, разумеется, не киллер, а
просто нечист на руку. Из-за таких, как он, милиционеров и обзывают «мусорами»
— еще со времен МУСа, Московского Уголовного Сыска.
Затем Фандорин позвал Валю и велел ей узнать адреса компаний
«Клятва Гиппократа», «Играем и выигрываем», «Фея Мелузина», «Клондайк» и
«Добрый доктор Айболит». На это понадобилось десять минут, в течение которых
расторопная Валентина успела заодно добыть номера телефонов и факсов
руководства.
— Только с «Клятвой Гиппократа» абзац, — сообщила она Нике,
поправляя кожаный ремешок на лбу (Валя сегодня была в обличье индейской скво:
две косички, расшитая бусами куртка, замшевые рейтузы с бахромой, ручной работы
мокасины). — Лавочку прикрыли. Их вождь отъехал за большую воду.
— Убит?! — ахнул Фандорин, зная, что на сленге глагол
«отъехать» означает «умереть».
— Да нет, реально отъехал. Кинул всех и нажал на искейп. Еще
летом. То ли в Америке колбасится, то ли на Багамах.
Уж не приговора ли напугался, подумал Николас. Или, может
быть, господину Сухоцкому просто повезло: вовремя сбежал и тем спас себе жизнь.
Остальным четверым Фандорин написал письмо следующего
содержания:
«Уважаемый г-н (Леванян, Куценко, Шухов, Ястыков),
(Такого-то числа) Вы получили странный документ, в котором
неизвестные лица объявляли Вам смертный приговор. Скорее всего. Вы отнеслись к
этой бумажке как к чьей-то глупой шутке. Но, смею Вас уверить, эти люди не
шутят. Двое предпринимателей, которым были присланы аналогичные извещения, уже
убиты. За подтверждением можете обратиться в 16 отдел Московского уголовного
розыска. И в любом случае настоятельно советую: примите самые серьезные меры
безопасности.
Прошу извинить за то, что не подписываюсь».
Вовсе ни к чему, чтобы эти господа бросились в «Страну
советов» за разъяснениями. Недаром покойный Шибякин квалифицировал их как
«гадов и обманщиков». Еще, не дай Бог, вообразят, что Николас Фандорин
занимается вымогательством. К тому же, не будем забывать, один из них, кажется,
без большого пиетета относится к неприкосновенности чужих жизней и жилищ.
Поручил Вале отправить письма по факсу, предварительно убрав
из установок аппарата номер отправителя и лого «Strana Sovetov».
— Шеф, — сказала ассистентка, исполнив задание —
единственное за весь рабочий день. — Что это у вас глаза такие диззи, будто вы
в нирване? Я тоже туда хочу. Пригласили бы офис-леди куда-нибудь оттянуться.
Нет, вирклих. Есть суперный ресторан-клуб, «Холестерин». Полный фьюжн, вам понравится.
А на афтерпарти можно упасть в «Крысолова». Вы же свободный человек — МэМэ ваша
в Ленинбурге.
— Не смей называть мою жену МэМэ, — в который уже раз —
сказал Фандорин. «МэМэ» было аббревиатурой от «мадам Мамаева», а что такое
«полный фьюжн», он понятия не имел.
Но настроение после отмены приглашения на казнь было
приподнятое и слегка истеричное. Оттянуться так оттянуться, почему бы и нет?
Все равно сегодня на камер-секретаре сосредоточиться уже не удастся.
Договорились встретиться в одиннадцать — после того, как
зверята, проглотив вечернюю сказку, уснут, — и оба стали звонить: Валя в
«Холестерин», заказывать столик, а Ника — бэйбиситтеру Лидии Петровне, чтоб
пришла ночевать.
Потом окрыленная Валя отправилась домой прихорашиваться, а
Фандорин еще некоторое время оставался в офисе, расхаживая по кабинету и
убеждая себя, что всё утряслось, что хаос лишь обдул ему лицо своим жарким
дыханием, но не испепелил и даже не обжег. Пронесло, жизнь вернулась в
нормальное русло.
