Книга Бес в ребро, страница 29. Автор книги Марина Серова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бес в ребро»

Cтраница 29

В кабинете меня встретила секретарша, которая сидела среди телефонов, компьютеров и факсов, словно охотник в засаде. При этом лицо ее постоянно сохраняло сдержанно-тревожное выражение, точно за дверью, которую она охраняла, находился не муниципальный чиновник, а безнадежный больной.

— Вы к Николаю Николаевичу? — озабоченно спросила она. — Я сейчас доложу.

Она на секунду исчезла за кожаной дверью, а потом появилась снова и разрешила мне войти. Николай Николаевич сидел за большим казенным столом. У него была монументальная фигура, тяжелые щеки и взгляд сфинкса, которым он смотрел не на меня, а в некую мистическую точку, которая находилась на противоположной стене чуть повыше плинтуса.

— Вы по какому вопросу? — безо всякого выражения произнес он.

— Вот здрасьте, — не удержалась я. — Это вы должны мне объяснить, по какому вопросу. Так сказал Слепцов. У вас работает Слепцов?

— Григорий Степаныч? — мрачно оживился сфинкс, услышав знакомое имя. — Это наш делопроизводитель… Но они там что — все с ума посходили, что ли?! — Рука его потянулась к кнопке селекторной связи, и он плачущим голосом крикнул: — Марина!

Секретарша возникла на пороге мгновенно. Рябчиков устало махнул в мою сторону рукой и опять поинтересовался, не сошли ли с ума его коллеги. Марина, наклонившись к его мясистому уху, принялась что-то поспешно объяснять. Постепенно между ними завязалась беседа, конца которой не было видно. Прислушавшись, я уловила, что обсуждают они дела, уже совершенно не имеющие ко мне отношения, и решила о себе напомнить. Они разом замолчали и с недоумением уставились на меня. Потом Рябчиков поморщился и крикнул:

— Вами займется Липатов, идите!

— Липатов Андрей Тимофеевич, — строго добавила секретарша. — Двадцать шестая комната. По коридору — направо.

И они, тут же забыв обо мне, пустились в свои бесконечные переговоры. Спесь моя от права быть допущенной на такой ответственный объект уже улетучилась, и больше всего мне хотелось снова оказаться на свежем воздухе, подальше от монументальных фигур. Однако меня уже не на шутку разбирало любопытство, кому и зачем я могла здесь понадобиться, и я отправилась к Липатову.

В двадцать шестой комнате находились четверо мужчин. Один щелкал клавишами компьютера и, глядя на чередующиеся на экране таблицы, вполголоса восклицал: «Ничего не понимаю!», еще двое курили возле открытого окна, а четвертый, сидя на столе, громогласно и живо им рассказывал, какая в эти выходные выдалась у него рыбалка. При моем появлении все замолчали и с большим интересом на меня уставились.

— Могу я видеть Андрея Тимофеевича? — сухо осведомилась я.

Рыболов немедленно спрыгнул со стола и пошел мне навстречу. У него было круглое жизнерадостное лицо и масляные глаза. С первого взгляда было ясно, что рыбалка — не единственное его увлечение.

— Несомненно! — воскликнул он, радушно улыбаясь. — Вы меня можете видеть, слышать, а при желании, — тут он подмигнул своим коллегам и захохотал, — даже осязать! Я весь к вашим услугам!

— У меня нет желания вас осязать, — нелюбезно ответила я. — Мне и видеть-то вас не очень хочется. Единственное мое желание — выяснить, кому я здесь понадобилась и зачем. Я уже полчаса околачиваюсь в вашей богадельне, и никто мне ничего не желает толком объяснить.

— Вы — Охотникова! — словно прозревая, вскричал ничуть не обидевшийся Липатов.

Я кивнула. Липатов подвинул мне стул и усадил, предупреждающе поддерживая меня при этом за разные места. Было очевидно, что в его организм вирус монументальности проник пока совсем неглубоко.

— Вот, коллеги, полюбуйтесь! — провозгласил Липатов. — Вы небось думаете, что перед вами просто красивая женщина? А перед вами, между прочим, лучший телохранитель города, черный пояс по карате, наша русская Никита!

Все взоры сосредоточились на мне. Даже тот, что возился с компьютером, оставил свое занятие и, открыв рот, уставился на меня.

— А вы что же, — спросил меня кудрявый и пухлый молодой человек, который у окна отравлял себя никотином, — любого, значит, мужика завалить можете? — В голосе его звучало неподдельное уважение, и это было приятно.

— Мужика! — завопил Липатов презрительно. — Да она нас всех тут может завалить — одной левой, заметь! — Он сообщил это с такой горячностью, будто был моим менеджером.

— А я считаю, — скрипучим голосом возразил второй курильщик, — что ни одна баба с мужиком не справится, если он не размазня, а настоящий мужик!

Его скептицизм меня удивил, потому что сам он был сутулым, желтолицым и тощим и при этом беспрерывно кашлял. Тут они затеяли спор, в котором верх взял громогласный Липатов. Он попросил меня немедленно продемонстрировать маловерам на нем какой-нибудь приемчик.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещала я. — А сейчас давайте ближе к делу. Или вы хотите предложить мне вести у вас курс самообороны?

— А что?! — загорелся неугомонный Липатов. — Это мысль. Я бы с удовольствием с вами потренировался, — он облизнулся.

— Все! Закончили, — прервала я его. — Теперь мне становится понятно, почему в городе постоянные перебои с водой и отвратительно ходит общественный транспорт.

— Ну-у, это к нам как раз не относится! — прогудел Липатов. — У нас все в ажуре! Взять хотя бы…

— Андрей Тимофеевич! — напомнила я.

— Понял! — закричал Липатов, поднимая умоляюще руки. — Излагаю… Евгения Максимовна, вы читали сегодняшние газеты?

Я отрицательно покачала головой. Липатов оглянулся, взял со стола газету и протянул мне. Толстым, пожелтевшим от табака пальцем он ткнул в заметку, обведенную синим фломастером.

В заметке сообщалось, что в наш город с неофициальным визитом прибыл пастор Генрих Ланге, германский подданный. Цель визита — налаживание связей с местной немецкой диаспорой, а также создание предпосылок конструктивного диалога между православной и протестанской конфессиями, что в свете нашей нынешней открытости и стремления к вышеупомянутому диалогу можно только приветствовать. К сожалению, писала газета, визит в первый же день был омрачен безобразной выходкой хулиганствующих молодчиков из псевдопатриотической организации «Община», которые забросали гостя города овощами и нанесли легкие телесные повреждения. Благодаря вмешательству милиции инцидент был остановлен, и пастор серьезно не пострадал. В своем интервью он даже заявил, что обиды ни на кого не держит, что он все понимает, что семьдесят лет гонений на верующих не могли пройти бесследно и что эти заблудшие сами не ведают, что творят.

— Все прочитали? — спросил Липатов.

— Прочитала, — сказала я. — Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?

— Дело вот в чем, — принялся объяснять Липатов. — Пастор теперь напуган до крайности — боится высунуть нос из гостиницы. А ему через три-четыре дня в Берлин улетать. Диалог надо срочно вести, конструктивный. А как его вести? По телефону? Конфессии не поймут. Прикинул немец и попросил найти ему телохранителя. Визит, конечно, неофициальный, частный, можно сказать, визит. Мы, администрация, в принципе не обязаны — но решили пойти навстречу. Чтобы, как говорится, не ударить в грязь лицом. А то, понимаешь, пойдут слухи на международном уровне, что у нас тут экстремизм на религиозной почве.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация