Мой слух отчетливо уловил сзади грохот и звон разбивающегося стекла. Но я даже в зеркало смотреть не стала. Только неоновые фонари замелькали над головой.
«Хаммер» уже летел следом, а я читала на домах названия улиц, смотрела на их номера, пролетала перекрестки. Страшное дело. Бритоголовые догоняли, я знала, что несдобровать, а сама думала: «Да что же это за страна такая, в которой вот такие вот Зотовы через пять минут оказываются на свободе? Ни шиша себе, демократию развели! Надо же, сухим из воды вышел. За что боремся? Кого обмануть хотим, когда вот такая тварь безнаказанно весь век живет и гнусностью своей людей уродует? Кто его отпустил? Как такое могло быть? Омоновцы головы свои подставляют под пули, рискуют жизнью, дети сиротеют, жены вдовами остаются, а какой-то гад берет и спокойно выпускает Зотова… И все нормально, и никто ничего не видит!»
В свете фар, с трудом разбирая дорогу, я давила на педаль акселератора, потеряв всякий страх опрокинуться или врезаться в столб. «Хаммер» нагонял меня, как я ни старалась от него оторваться, все было напрасно. Слишком очевидно превосходство его двигателя перед нашей «вазовской» моделью. Мы влетели на мост, под которым пролегало железнодорожное полотно. Машина едва слушалась руля. Легкая, она передвигалась уже почти по воздуху, тогда как громада, которая преследовала меня, тяжелая, мощная и надежная, твердо держалась дорожного покрытия. Я, сдерживая бессмысленный гнев, быстро посмотрела в зеркало, прикрепленное на боковой двери. В глаза бросились неистово вращающиеся колеса-жернова прущего за мной автомобиля. Автомобиля-убийцы, наполненного неисчерпаемой силой. Он неотвратимо приближался и уже начинал заходить сбоку.
Я даже без зеркала заметила, как ежесекундно мелькают блики уличных фонарей на его тонированном лобовом стекле. Они мешали рассмотреть лица преследовавших меня людей. От этого я начинала просто стервенеть, словно черты их лиц могли мне чем-то помочь. Я то влево, то вправо дергала руль, стараясь хоть как-то огибать всевозможные колдобины на дороге, а «Хаммеру» было все равно. Его водитель словно бы их и не замечал. Они почти поравнялись со мной. Я почувствовала, что еще минута, и в меня начнут целиться, а потом и стрелять. Вполне возможно, что очередями, и уж точно, что не холостыми.
Я попыталась успокоить дрожь в руках и сосредоточить свое внимание на дороге, которая резко заворачивала и уходила куда-то в гору. Там они меня без труда догонят.
Опустилось стекло, кто-то из бандитов вытолкнул в возникшее отверстие короткоствольный автомат. Мастерски рванул на себя ручку затвора, пока стекло мягко уходило в бронированную дверь. Я даже увидела, как в окно высунулась чья-то голова, потом небритая морда начала нагло целиться по моей машине, скалясь и щурясь от встречного ветра. Хлопнул одиночный выстрел. Он высек на моем бампере золотистую искру. Стрелявший посмеялся над собственной ошибкой и что-то с силой дернул на своем автомате. У меня все похолодело внутри. Я поняла, что дальше последует очередь. Не дожидаясь ее, я приняла твердое решение, не сворачивая с дороги, мчаться туда, куда вынесет меня провидение.
Прицеливаясь, бандит слегка высунул голову, и я увидела, как порывы ветра начали трепать его волосы. Треск, скрежет! Машина ударилась о бордюр и полетела куда-то в темноту. Поднимая перед собой фонтаны снега, она то бодала сугробы, то садилась в них крутобоким задом. Рядом замелькали ступени деревянной лестницы. «Жигули» подскочили, и теперь я увидела перила. Наконец фары выхватили из темноты небольшое озерцо, поросшее окаменевшим от инея камышом. Я дернула влево руль и выбила перила. Следуя законам инерции, машина подпрыгнула и влетела на деревянный мостик.
Чудом преодолев мост, машина слетела на грунтовую дорогу и, перемахнув через кучу снега, вылетела на тротуар. В стороны полетели куски смерзшегося мусора. Потом «шестерочка» едва не наткнулась на какие-то гаражи и побежала по неведомым темным дворам, собирая в кучу лежавшие на пути картонные коробки.
То, что под машину угодило ведро, я только услышала, а детскую коляску почувствовала собственным задом. Со скрежетом переехав ее, я вкатилась в темный-претемный тупик…
О чудо! Странное, невозможное стечение обстоятельств. Возможно, такое было впервые и единственный раз в моей жизни. Я налетела на человека и через мгновение поняла, что едва не задавила искомого мною господина Твердовского, который испуганно щурился от света фар и, прикрывая собой Викторию, бесшабашно пытался остановить мою машину рукой. Я налетела на него, едва не задавив.
Вскрикнув от возмущения и отчаяния одновременно, лжережиссер потерял равновесие и обрушился мне на капот, после чего я еще несколько метров везла его на передке машины, видя перед собой только расплющенное по стеклу лицо. Твердовский тоже узнал меня и злобно забарабанил в окно.
Однако жать на тормоза было бесполезно. Они отказали. Мы дружно влепились в какую-то необыкновенно безобразную кирпичную стену. Твердовский слетел с машины и плашмя шмякнулся о стену с такой силой, что я подумала, не останется ли на ней его трафарет.
Так мы и встретились. Что касается Виктории, то и ее я умудрилась чем-то зацепить, и моя клиентка оказалась катапультированной в направлении мусорных баков, откуда потом выбиралась не меньше минуты.
Я с трудом выбралась из салона, оставив дверцу открытой. Откровенно говоря, я не представляла, кому сейчас больше была необходима моя помощь, Твердовскому или Белохвостовой. Однако Юрий быстро поднялся, как будто ничего не произошло, но не забыл при этом демонически погрозить мне пальцем. Затем он произнес что-то невнятное, но наверняка нецензурное и тут же вырубился. Упал ничком на снег, как убитый, и затих.
Я обернулась на шум слева. Сначала из контейнера появилась нога Виктории, которая в сердцах пнула коробку из-под ксерокса, затем к ней добавилась вторая, и обе конечности бессильно забарахтались в воздухе. Вика громко чихнула. Я не торопилась к ней на помощь. Зорко оглядываясь по сторонам, я высматривала в темноте «Хаммер», но его поблизости не было.
Твердовский начал приходить в себя. Он пошевелил бровями, как спросонья, продрал глаза и произнес:
— Да в конце-то концов, когда-нибудь будут считаться с моим здоровьем или нет? И кто-нибудь!
— Кто-нибудь! — эхом откликнулась из контейнера его дама сердца. — Подайте мне руку. Я тут застряла почти вверх тормашками.
След, который я оставила за собой, напоминал место вынужденной посадки какого-нибудь «Су-27». Ни одной уцелевшей ступеньки, ни одного устоявшего кустика… Мне просто не верилось, что ни одна душа не вышла в этот поздний час и не отругала меня последними словами за такой грохот.
Зато теперь кругом стояла тишина. Только мотор урчал. Что-то теплое побежало по лицу. На морозе я сразу почувствовала это, потрогала. Кровь. Или кожу содрала, или голову пробила где-то. Я энергично встряхнулась, отгоняя прочь ненужные и несущественные в данный момент детали.
— В машину! — крикнула я Виктории и, устремившись к ней на помощь, почувствовала, что хромаю. Пистолет я спрятала за ремень, чтобы не напугать девчонку. Но Вика уже выбралась самостоятельно и теперь смотрела на меня как-то странно.
