– Отзвонись полковнику, – буркнул я.
Варвара пожала плечами, вызвала абонента.
Мы вздрогнули, когда неподалеку глуховато зазвучала мелодия. Выставились друг на друга, дружно посмотрели на гангстеров. Гангстеры, выпучив глаза, дружно смотрели на нас. Мы покачали головами: не наше. Они аналогично пожали плечами: и не наше. Но ведь где-то рядом! Варвара держала телефон на вытянутой руке: аппарат абонента продолжал музицировать. С ума сойти можно. Кровь хлынула в голову. Мы судорожно вертели головами. Холодно. Слишком глухо звучала Первая симфония Паганини. Филиппо распахнул машину, сунул голову в салон. Уже теплее. Вылез, пожал плечами. Распахнул вторую дверцу, бегло осмотрел задние сиденья. Напарник сделал каменное лицо, показал на багажник. Филиппе сглотнул, поднял пистолет стволом вверх, как-то боязливо приоткрыл крышку.
Вместилище для вещей в данной модели автомобиля было небольшое. Полковнику было тесно. Он лежал, свернувшись в три погибели, подтянув колени к животу. Лицо исказилось, язык свесился ниже подбородка, горло было располосовано ножом, из него толчками выходила кровь…
Первым среагировал проворный Хосе. Он захлопнул багажник, едва не обрубив пальцы Филиппо, уставился на нас диким взором.
Подстава была грандиозной. Я догадывался, что сейчас произойдет. Не надо иметь семь пядей во лбу. Пронзительная сирена расколола сонную тишину! Легковая машина с мигалкой, визжа тормозами, встала у тротуара. Вторая внеслась в открытые ворота, загородив проезд. Захлопали двери, посыпались люди. Творилось что-то несусветное. Я попятился, прикрыв собой Варвару. Маневр оказался правильным. Полиция узрела пистолет у растерянного Филиппо (а он с перепугу еще и махать им начал), открыла ураганный огонь. Стрелки из полицейских были неважные, но одна из пуль пробила Филиппо плечо. Парень заорал и, вместо того чтобы бросить оружие, начал палить во все стороны. Рухнул полицейский в штатском, начал корчиться, утробно воя. В круге света возник майор Сандалья с бледным лицом, начал всаживать в Филиппо пулю за пулей. Тот дергался, как кукла на нитках, никак не мог упасть. Хосе швырнул нож в бегущего наперерез смельчака, прыгнул в сторону, проделав сальто… и свалился плашмя, истошно визжа, когда пуля прошила бедро.
Мы уже неслись с Варварой к крыльцу, прикрытые машиной. Взбежали по ступеням. Она визжала, когда пуля разбила лампочку в гирлянде. Нас осыпало осколками. Я втолкнул ее в дом. Захлопнул дверь. Резвые полицейские уже подбегали к крыльцу. Я замкнул щеколду. Дверь затряслась под ударами.
– В кухню… – зашипел я.
Окно оставалось открытым. Я вывалился в убогий садик, поддержал Варвару, когда она предприняла попытку свернуть мне шею. Из-за угла уже летел прыткий полицейский. Я рухнул ему под ноги, а когда он с воплем перелетел через меня и хотел подняться, уткнулся физиономией в миниатюрный кулачок Варвары.
– Ну, ты даешь, родная, – бурчал я, завершая то, что не доделала коллега. Что же мы творим-то, Господи?.. Мы неслись по саду, за спиной кричали бравые полицейские, которых снова развели. Я притормозил перед дощатой оградой. Разбежался, врезал по ней пяткой. С хрустом разлетелись несколько штакетин. Мы ворвались в образовавшийся пролом, запнулись, покатились по сырой земле. Вскочили, побежали в черный, как сажа, переулок…
Мы плутали по сонным лощинам, метались по узким улочкам. Одуревшие, выпали к морю – в скалистую бухту, карабкались по камням. Лежали в пещере, приходя в себя от убийственного откровения. Разделись, ползком добрались до воды (ходить по этим камням было невозможно), лежали в набегающих волнах…
– Это полный дурдом, Андрюша, – срывающимся шепотом жаловалась Варвара, когда мы залезли в сухую пещеру. – Полиция окончательно охренела…
– Совсем распустились, – шутливо поддержал я. – Совершают поступки, несовместимые с высоким званием сотрудников полиции. А в чем ты их обвиняешь? В полицию поступил сигнал, что организованная преступная группа, включающая в себя российских детективов, подвергла физической ликвидации полковника Конферо, загрузила в багажник, чтобы увезти и зарыть где-нибудь на пустыре…
– Все заранее спланировали?
– А кто бы сомневался.
– И откуда растут уши?
– Уши растут с Плата-дель-Торо, поверь моей интуиции. Странное поведение полковника не осталось незамеченным. Кто-то видел, как ты уединилась с ним в машине. Наймиты отправились в гости к полковнику. Он впустил их – возможно, не заметил подвоха. А теперь представь такой вариант: наймиты, а их, подозреваю, было двое, сидят в гостиной на втором этаже, беседуют с полковником. Подъезжаем мы с Филиппо и Хосе, полковник с соизволения посетителей отвечает в переговорное устройство. Те уже знают, что на одной из лестниц перегорела лампа. Можно нас убить, но это чересчур, да и численный перевес на нашей стороне. Полезнее подставить. Полковник глаголит устами людей, которые держат его на мушке. Он не оказывает сопротивления, поэтому в гостиной порядок. Они уходят во вторую дверь, ждут у выхода на галерею, а когда Филиппо и Хосе вбегают в гостиную, живо спускают его по неосвещенной лестнице и уводят через холл. «БМВ» открыт – Филиппо не запер машину (зачем?), несложно открыть багажник, загрузить туда под дулом пистолета полковника Конферо и уже в машине перерезать ему горло. Именно в багажнике – вокруг машины не было никакой крови. Злоумышленники убегают, вызывают полицию и с укромной позиции наслаждаются зрелищем…
– Сколько смертей, черт возьми… – потрясенно шептала Варвара. – А ты уверен, что мы правильно сделали, что сбежали?
– Да, усугубили, – согласился я. – И то, что отлупили полицейского, нас не красит. Твердая статья. Но вторично нам не выпутаться. Убит не сержант-выскочка, а начальник городской полиции. Застигнуты с поличным люди мафии и двое русских, состоящих на подозрении. Это тюрьма, дорогая. Возможно, Сандалья нам и благодарен, что мы расчистили ему карьерную дорожку, но в тюрягу до конца жизни упечет с гарантией. И Басадена не поможет. У твоего приятеля сейчас возникнут более важные дела, чем спасать каких-то русских.
– Что же делать, Андрюша?
– Выход один – разобраться с этим грязным делом, пока нас не схватила полиция. Самим. Положиться не на кого. Сцапают – прощай, свобода. Я не верю в невиновность Изабеллы, пусть полковник не заливает. Проникнем в поместье, хорошенько ее тряхнем. Полагаю, там полиция нас ждать не будет…
– Размечтался, глупенький. В поместье сигнализация. А пойдем через ворота, охрана настучит Воргену, а тот по уши во всем этом.
– Позволь помечтать, – вздохнул я. – А дабы проверить одну мыслишку, давай вернемся к дому полковника.
– Куда? – ужаснулась Варвара.
– Ты забыла? – ухмыльнулся я. – Преступников часто тянет на место преступления…
Одно из моих предположений оказалось верным. Зрительная память не подводила. Мы добрались до улочки, где проживал усопший. Полицейская работа близилась к завершению. У ворот стояли кареты «Скорой помощи», несколько полицейских машин. Оцепление они выставили, но чисто формально: обойти кустами сонного балбеса в непромокаемом плаще не составило труда. Мы лежали в мокрой траве, трясясь от холода и страха, а в двадцати шагах от нас суетились люди в макинтошах, грузили тела на носилки, переругивались.
