— Я слышала кое-что этой ночью, — внезапно припомнила Александра. Утренний разговор с хозяевами заставил ее на время позабыть о своем мимолетном ночном страхе, но теперь это воспоминание заставило сильнее забиться сердце. — В коридоре, рядом с моей комнатой, было какое-то движение. Кажется, кто-то ходил под дверью.
Супруги переглянулись.
— Вы ушли первая, — напомнила ей Симона изменившимся голосом. — Мы легли спать позже. Наша спальня на первом этаже. Лично я легла и сразу уснула, а Пьер остался в кабинете…
Она взглянула на мужа, тот пожал плечами, а Александра смутилась, поняв, какой смысл могут придать ее словам.
— Мне показалось, что это были очень легкие шаги, — поторопилась она добавить, чтобы разрядить неловкую ситуацию. — Взрослые люди так не ходят. Как будто кот крался по коридору… Или ребенок…
Супруги вновь переглянулись, и на этот раз художница отчетливо прочла на их лицах подавленный ужас.
— У нас нет детей, — хрипло проговорила Симона после долгой паузы. — И кота нет. Вы уверены, что слышали все это?
Огромная тишина, нависшая над равниной и парком, нарушалась только вздохами ветра, гулом ветвей в глубине чащи, волнующейся перед близким дождем, да отдаленным скрипом тачки, которую везла Жанна.
— Я уже не вполне уверена… — пробормотала Александра, не находя более внятного ответа.
Тем временем Жанна приблизилась, остановила тачку у ступеней, ведущих на террасу, и повелительно кивнула хозяину:
— Тащите его сюда.
А когда тот, подавленный и притихший, выполнил ее указание и погрузил в тачку труп собаки, приказным тоном добавила:
— Теперь идите свой кофе пить, он сейчас совсем остынет. Справлюсь и сама.
Служанка, схватившись за ручки тачки, покатила ее в сторону центральной обновленной аллеи. Никто из троих людей, стоящих на террасе, не двинулся с места, провожая взглядом ее сухопарую фигуру, на которой поношенная мешковатая одежда сидела как с чужого плеча. Единственное колесо тачки пронзительно скрипело, и Симона морщилась, как от зубной боли. Когда Жанна скрылась, куда-то свернув с аллеи, хозяйка особняка повернулась к гостье:
— В самом деле, идемте в дом… Какой сегодня холодный ветер!
Пьер молча повернулся и, пренебрегая приличиями, первым вошел в дверь. Симона зябко обхватила себя за локти и в последний раз взглянула на парк, словно притаившийся и отвечающий ей таким же внимательным, изучающим взглядом. Тачка скрипела уже далеко за старыми деревьями.
— Идемте же… — убито повторила Симона. — После завтрака я сама отвезу вас в деревню.
Глава 6
Войдя в столовую, Симона обратилась к мужу:
— Ты сейчас поедешь в Париж или после обеда?
— Еще не знаю, — сухо ответил тот. — Потом решу. Занимайся своими делами. Да, и не бери мою машину, как в прошлый раз.
С Александрой он также простился более чем сдержанно. Она поднялась наверх, чтобы уложить чемодан, содержимое которого, как выяснилось, волновало хозяина особняка очень мало.
Художница была сбита с толку и раздосадована, почти оскорблена. Впрочем, с того момента, как она появилась в этой деревне, ни одна встреча не оправдала ее расчетов и ожиданий. «Наталья изменилась неузнаваемо… Твердит несусветную чушь… Эти Лессе, которых я сперва приняла за весьма приземленных, лишенных фантазии господ, тоже больны этой мистической чумой… Да и вся деревня, если им верить, поклоняется этому „кладу полковника“, „Дому полковника“, сфинксам и непонятно чему еще! Нет, мне остается только срочно найти другого покупателя, а не получится — оставить коллекцию Наталье и вернуться в Москву ни с чем!»
Она защелкнула замки на чемодане, выдвинула ручку и поставила его рядом с кроватью. Оглядела роскошную комнату в последний раз, словно сомневаясь в ее реальности.
— Странные люди… — пробормотала художница. — Кажется, мадам всерьез верит в то, что ее парк посещают призраки из разоренного склепа…
Подкатив чемодан к двери, она взялась за ручку. Ее взгляд упал на задвижку в виде бронзового дельфина. Задержавшись на миг, Александра нахмурилась. Ей вспомнились легкие, вкрадчивые шаги, померещившиеся в коридоре ночью. Тогда она была убеждена, что слышала их, но теперь, при свете дня, это впечатление уже не казалось ей таким ясным.
«Это могло быть что угодно, — сказала она себе, распахивая дверь и выходя в коридор. — Сквозняк, скрип половиц. Шум в ушах. Я начинаю поддаваться местной истерии!»
Симона ждала ее у ворот. Рядом с нею стояла Жанна, праздно скрестив загорелые морщинистые руки и с презрительным видом слушая то, что ей выговаривала хозяйка. Ее васильковые молодые глаза то и дело озарялись колючим огоньком, и в такие мгновения она была удивительно похожа на юную девушку-подростка, которой мать читает скучные нравоучения. Рядом с нею стояла пустая тачка, поперек которой лежала запачканная землей лопата с коротким черенком.
— Когда ты успела его закопать?! — недоуменно вопрошала Симона. — Ведь Люка, бедняжка, был крупный пес…
— Рабочие неделю назад корчевали старые сломанные липы у оврага, — равнодушно отвечала Жанна, — так я свалила его в одну из ям и забросала землей. Хватит с него и такой могилы.
— Это варварство… — Симона была искренне взволнована и все больше повышала голос. На ее смуглых щеках проступили красные пятна. — Я хотела, чтобы у него была настоящая могила… Чтобы там можно было посадить цветы, ходить туда…
Жанна смотрела на нее с недоброй насмешкой. Ее увядший рот расплывался в улыбке, которую она и не думала прятать.
— Собаку-то хоронить, как человека? Могилка, цветочки? Да что вы придумываете… Не у всех людей есть такие могилы, вот что я вам скажу.
Явно считая разговор законченным, Жанна отвернулась, вошла в сторожку и хлопнула дверью. Симона с расстроенным возгласом повернулась к молчавшей гостье:
— Нет, вы видели? Она решает за нас, как похоронить нашу собаку! Нет, это слишком… Я ее выгоню… Пусть идет в свою деревню, живет на пенсию, или на пособие, или на что она там жила, пока мы ее не взяли… Что за человек?! Никакой благодарности…
Продолжая возмущаться, Симона подняла гофрированную дверь новенького гаража и спустя пару минут выехала оттуда на белом «ситроене».
— Садитесь, — отворила она дверь со стороны пассажирского сиденья. — Это бог знает что такое… Обязательно выгоню ее…
В пути их застал внезапно хлынувший ливень. Остановив машину на улице возле «Дома полковника», Симона, глядя в окно на сфинксов, ставших от влаги темно-серыми, почти черными, заметила:
— Вот из-за какой чепухи не состоялась сделка, которая была бы выгодна всем… Натали не передумает?
— Навряд ли… — качнула головой Александра, с тревогой глядя на все усиливавшийся дождь. Женщина внезапно поняла, насколько ей не хочется возвращаться в одиночестве в «Дом полковника», молча ожидавший ее в глубине сада.
