— Картину нарисовал наш местный художник.
Его имя Павел Базаров. Он очень талантливый, его картины висят в музеях и в заграничных коллекциях.
— Вот как?
— Да. — Девушка посмотрела на полотно. — На данной картине он изобразил духов — хранителей нашего города, — с улыбкой доложила она.
— Духов-хранителей? — Глеб чуть прищурился. — А кто они? Что это за духи?
Сотрудница странно-прямым и немигающим взглядом посмотрела Корсаку в глаза и пожала плечами.
— Я не знаю, — сказала она. — Я всего лишь сотрудница банка, а не краевед. А вы, собственно, почему спрашиваете?
— Спасибо.
Глеб повернулся и пошел к выходу.
— Вы почему спрашиваете? — донесся до него голос девушки-менеджера.
Он не остановился.
— Вы почему спрашиваете? — в третий раз окликнула она.
И на этот раз в голосе ее было нечто такое, что заставило Глеба оглянуться. На миг его словно ледяной водой обдало — лицо девушки-менеджера чуть вытянулось вперед и побелело.
Этого не может быть!
Глеб зажмурился, затем снова открыл глаза. С девушкой все было в порядке. Она стояла с хмурым лицом и неприветливо смотрела вслед Корсаку.
Глеб помахал ей рукой…
Дурацкий жест. Зачем я это сделал?
…отвернулся и вышел из банка.
2
Узнать адрес художника Павла Базарова для бывшего журналиста Глеба Корсака не составило особого труда и не отняло много времени.
Уже полтора часа спустя он вел свою машину по обновленной бетонке, ведущей к дачному поселку, который когда-то был маленькой прусской деревенькой Böttchersdorf, но семьдесят лет назад стал Малой Вороновкой.
Эти места были неплохо знакомы Глебу. На ближайшем повороте, намереваясь срезать и зная, как это сделать, Корсак свернул с бетонки на лесную дорогу. До дачного поселка отсюда было километров шесть. Лесная дорога помогала сэкономить десять-пятнадцать минут.
Дорога была ужасная, сплошные ухабы, однако Глебу было не привыкать. Он открыл окно и с наслаждением вдыхал ароматный запах леса. Недавний дождь прибил пыль и растревожил листву, поэтому воздух здесь был свежим и бодрящим.
Вскоре дорога вынырнула из леса, и его взору открылся небольшой дачный поселок.
Дом Базарова стоял на небольшом возвышении, на самой окраине поселка, поэтому его было видно издалека. Рядом примостились несколько ветхих деревянных изб, перед которыми располагался небольшой вытоптанный пустырь, служивший местной детворе футбольным полем.
На краю пустыря стояли три покосившиеся скамейки, а на скамейках сидели несколько скучающих подростков в заношенных куртках и, смоля сигаретки, лениво поглядывали на подъехавшую «крутую тачку».
Глеб остановился и, высунувшись из окна, спросил у мальчишек:
— Пацаны, где здесь дом художника Базарова?
— Да вон он — самый большой в поселке! — Мальчик указал на большой дом из белого кирпича с красными башенками на крыше.
Глеб поблагодарил и тронул машину с места.
…Возле дома художника Глеб выбрался из машины и прошел к железной калитке. Нажал на кнопку электрического звонка. Подождал с полминуты и нажал снова.
Где-то в глубине двора хлопнула дверь. Вслед за тем Глеб услышал звук приближающихся шагов.
Потом замок лязгнул, и дверь открылась. Глеб увидел перед собой высокого темноволосого парня, которого уже имел возможность лицезреть в баре. У Базарова было смуглое, красивое лицо и голубые глаза. Он был одет в полосатый, испачканный красками халат и кожаные шлепанцы.
— Добрый день! — улыбнулся парню Глеб. — Меня зовут Глеб Олегович. Я к вам по поручению Федора Сергеевича Геера.
— Здравствуйте! — поприветствовал его Базаров. — Проходите.
Базаров широко распахнул калитку и посторонился, пропуская Глеба внутрь.
Двор был небольшой. Несколько асфальтовых дорожек. Крошечный бассейн с искусственными лилиями. Гамак.
Они вошли в дом. Базаров закрыл дверь на засов и повернулся к Глебу.
— Входите в дом. Можете не разуваться, у меня все равно бардак.
Узкий коридорчик сворачивал налево и вел в кухню. Глеб пробежал по ней взглядом, отметил для себя обилие хрусталя и посуды из разноцветного стекла — на полках красовались красные, синие, желтые фужеры, а также приземистые маленькие кувшинчики с длинным горлышком, предназначенные неизвестно для чего.
В комнате было тепло. Горел камин. Вдоль одной из стен протянулись книжные полки с толстыми томами собраний сочинений классиков. Корешки книг выглядели так, словно к ним никто никогда не прикасался.
Обстановка была, что называется, на уровне. Мягкие кресла, диван, журнальный столик. На стене — огромный телевизор с двумя высокими колонками, стоящими на полу, под ним — стеклянная тумбочка, заваленная десятками DVD-дисков в пестрых коробках.
— Присаживайтесь, где вам удобнее, — пригласил Базаров.
Он смахнул с кресла футболку и тренировочные штаны.
— Можете здесь.
Глеб уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Павел Базаров подошел к журнальному столику, взял бутылку с яркой позолоченной этикеткой и повернулся к Глебу:
— Виски?
— Если только немного, — ответил Глеб.
Художник кивнул и разлил виски по стаканам. Один стакан протянул гостю, другой взял сам. Сел на диван.
— Я готов вас выслушать, — сказал он.
Глеб припомнил, с каким почтением относилась к этому парню нагловатая и задиристая «золотая молодежь», и сейчас, глядя на художника, понял, в чем секрет. От парня веяло какой-то уверенной и невозмутимой силой, а во взгляде его голубых глаз, задумчивых и спокойных, было то, что принято называть «магнетизмом». Несмотря на молодость, Базаров явно был из тех редких людей, которые, даже надев на себя замызганный халат, выглядят как аристократы, а в любой компании, едва влившись в нее, тут же становятся негласными лидерами.
Глеб кашлянул в кулак и заговорил:
— Дело в том, что Федор Сергеевич собирается купить еще несколько ваших картин.
— Вот как, — неопределенно проговорил молодой художник.
— Но сперва он хочет провести экспертную оценку. То есть, грубо говоря, господин Геер хочет выяснить, являются ли ваши картины настоящим произведением искусства.
Художник спокойно выслушал Глеба, а когда тот закончил, с вежливой улыбкой уточнил:
— А вы — тот человек, который способен это сделать?
— Именно так, — продолжал врать Корсак. — Я представляю Московский экспертный совет при госуниверситете. А также экспертную группу «Арт-бизнес».
