— Не любовника, нет. Ради ее мужа, — поправила Аглая.
Все обернулись к ней так резко, что Аглая поперхнулась в страхе: вот сейчас Лариса выстрелит в нее! Теперь против нее были двое вооруженных: и Лариса, и Лазарев. Три ствола против одного.
— Что ты… — прошипела Лариса — и умолкла, словно подавилась ненавистью.
— Как — мужа? — в один голос спросили Наталья и Гектор.
Аглая пожала плечами:
— Ну не знаю как. Венчалась она с ним или гражданским браком жила, но господин или товарищ Берлянт, — она указала на Лазарева дулом «велодога», — первый муж Ларисы Владимировны.
— А, понятно, — хмыкнул Лазарев. — Вы услышали тот бред, который прочел нам тут господин Гектор, ну, обрывки, которые он выискал в камине своего старинного приятеля, якобы убитого мною, и сделали совершенно абсурдный вывод. Того гляди, вы скажете, что я убил его именно по этой причине — чтобы скрыть свое губительное прошлое и многолетнюю связь с Ларисой. Полный бред!
— Я не говорю, что вы убили его поэтому, — покачала головой Аглая. — Совсем нет. Думаю, что на старые письма вы наткнулись случайно, когда искали…
Она запнулась, бросив взгляд на Гектора: можно ли продолжать разговор о завещании Креза? Не помешают ли ее слова каким-то его планам?
Однако глаза его были просто-таки круглыми от изумления, и он не удержался от вопроса:
— Почему ты решила, что Лазарев — Берлянт?
— А почему ты решил, что шкатулка Креза здесь? — ответила вопросом на вопрос Лариса.
— Да потому что Лазарев — не Берлянт, а Офдорес!
Аглая так и вспыхнула от восхищения. Какой он молодец! Догадался!
— Еще того не легче… — пожал плечами Лазарев. — А это-то из чего следует, интересно знать?
— Ну да, ты думал, никто не поймет? — хмыкнул Гектор. — На самом деле стоит только свести концы с концами… Офдорес взял себе русскую фамилию Орлов. Не только потому, что орел — хищная птица (а именно это на иврите значат слова «оф дорес»), но и по названию бриллианта, который был некогда графом Орловымподарен императрице Екатерине. То есть Орлов якобы его в карты ей проиграл, но на самом деле поднес в подарок. Бриллиант, который раньше был вставлен в скипетр Надир-шаха индийского, Орлов купил у некоего банкира Лазарева. И вот очевидная цепочка: Офдорес — Орлов — Лазарев. Кроме того, Офдорес в свое время втерся в доверие к Крезу благодаря тому, что сумел вылечить его больные, почти парализованные ноги. Он только делал вид, что дело в целебном свойстве его бальзама, который являлся просто-напросто смесью лампадного масла и керосина. Дело было в силе его рук и умении. Офдорес знал лечебные свойства массажа, что помогло ему тогда, а теперь помогает доктору Лазареву.
— Любопытно… — с неподвижным лицом проговорил Лазарев. — Оказывается, вы очень недурно знаете русскую историю. А вы, молодая особа, каким же образом догадались о моей, так сказать, подноготной? — И он снисходительно глянул на Аглаю.
Та молчала, оглядываясь. Эти три черных ствола, три черных смертоносных глаза, которые устремлены на них с Гектором… Надежды на спасение нет…
— Чего молчишь? — прошипела Наталья. — Говори, когда спрашивают, самозванка проклятая!
— Да примерно таким же образом, как Кирилл, и догадалась, — сказала Аглая и увидела, что он вздрогнул, уставился на нее изумленно. Кажется, с трудом удержался, чтобы не спросить, как Аглая угадала его имя. Может быть, когда-нибудь она ему объяснит. Если они выйдут отсюда живыми… — Я тоже недурно знаю историю. Я ведь была учительницей в сельской школе. Офдорес — Орлов — Лазарев — связь фамилий очевидна. Да и в выборе имени-отчества своего господин доктор проявил изрядную иронию, даже не подумав о том, что ирония-то весьма красноречива. Вы зоветесь здесь Иваном Григорьевичем. А ведь банкира Лазарева звали Иван — я хочу сказать, так в России называли голландского еврея Иоганна Агазара, ставшего ювелиром высочайшего двора. Именно Иван Лазарев купил у армянина Григория Сафраса тот самый бриллиант, который он позднее продал за четыреста тысяч рублей графу Григорию Орлову. В честь кого из двух Григориев вы взяли свое отчество, господин доктор?
Тот усмехнулся почти ласково, пожал плечами:
— Ну, отвечать я не собираюсь, все это игры вашего ума, довольно, впрочем, любопытные. Охотно послушаю дальше ваши парадоксальные выводы. Расскажите что-нибудь еще о том, почему вы решили, что я — Офдорес, а главное — Берлянт.
Ох, какое ехидство в голосе! Но Аглая Донникова, когда хотела, тоже могла быть очень ехидной.
— Тут звено все той же «сверкающей» цепочки: Бриллиант — Орлов — Лазарев. Берлянта, судя по письму отца Ларисы, звали Ганс, а Ганс — уменьшительное от Иоганн. Иоганн — в русском варианте Иван. Берлянт — Агазар — Лазарев. Ну и еще… Однако уже не из области игр ума, а из житейских наблюдений. В разговорах с Ларисой вы вспоминаете Варшаву, а ведь именно там Лариса вышла замуж первый раз — за какого-то подозрительного типа, чуть ли не люмпена. Во время ссор Лариса иногда упрекает вас в том, что отдала вам свою молодость, а получила взамен только дурную славу, хотя вы обещали бросить к ее ногам весь мир, сулили ей замок, авто и бриллианты. Но вы до сих пор уверены, что мечты скоро исполнятся. Все, что нужно, — как можно скорей перебраться Ларисе на службу в Наркомат иностранных дел, чтобы она могла выхлопотать там возможность выехать за границу, получив документы для себя и для вас. Ну и какую вы теперь взяли бы фамилию? Мсье и мадам Диамант?
Ответа не последовало. Казалось, Лариса и Лазарев онемели. В таком же состоянии находились Наталья и Гектор.
— Именно поэтому я решила, что бабочки находятся у вас, — продолжала Аглая, — ведь к вам так прилипла Лариса. Такова единственная для нее возможность получить замок, авто и бриллианты. Она уже поняла, что большевики их ей не дадут. Все, произошла переоценка ценностей! А вам такая спутница как раз подходит. Вам не удалось уехать из России до революции; потом, после того, как коллекцию Креза украл Гектор, вас задержали ее поиски, а теперь это сделать почти невозможно — границу не перейти: или убьют, или ограбят пограничники. Нет, вы осторожны, вы терпеливы, а потому предпочитаете ждать, пока ваша жена не добудет все нужные документы для вполне легального…
— Ну, тварь… — прошипела Лариса с такой обжигающей ненавистью, что Аглая поперхнулась последним словом и умолкла. — Ну, приблудная тварь… Я так и говорила отцу, что не будет из тебя толку. Лиса хитрая! Вкралась, влезла, все вызнала… И как любовника своего предала, так и сестру предала…
С несказанным изумлением Аглая обнаружила, что ненависть свою Лариса изливает не на нее, а на Наталью. И оба пистолета наведены сейчас именно на Наталью! А, ну да, Лариса убеждена, что Аглая не сама до всего додумалась. Неужели у нее такой тупой вид? А как же быть с ледяным и безжалостным умом?! Его ни проблеска не видно? Как же обидно…
— А ты! — взвизгнула и Наталья. — Ты что задумала? Вот, значит, зачем меня Конюхову подсунула? Чтобы под ногами не путалась да не мешала вам интриги ваши плести, как бы отсюда сбежать? Бросить меня хотели? Мне ты тоже сулил авто и бриллианты! — обернулась она к Лазареву. — Да я для вас обоих ничто была! Ничто! А теперь еще и Гаврилу убили, кому я теперь…
