— Все, хватит. До меня начало доходить, — повысила я голос, перекрикивая его гневный монолог. — Скажите, как распределяются среди родственников ваши материальные средства в случае вашей смерти?
— Хе-хе, как распределяются… хе-хе… среди родственников, — мерзко захихикал Дмитрий Иванович, потирая руки, и внезапно заорал с дикой радостью так, что я подпрыгнула. — Вот им! Кукиш с маслом! — Он сунул мне под нос фигу, будто я была одним из его родственников, и пояснил: — Я все свои деньги и имущество завещал городскому краеведческому музею. Не думаете же, что работники музея решили меня устранить, тем более они даже не знают об ожидающем их богатстве.
— А ваши родственники знают о вашем завещании? — спросила я, слегка ошалев от такой вести.
— Нет, конечно. Я никому об этом не говорил. Иначе бы они совсем свихнулись, — улыбаясь, сказал Дмитрий Иванович. — Даже Антон не знает.
— Иными словами, ваши родственники формально имеют мотив для совершения покушения? — подытожила я.
— Еще как имеют, — поддакнул старик.
— Поскольку я слабо разбираюсь в антиквариате, поясните мне, Дмитрий Иванович, насколько сильна среди вас, коллекционеров, конкуренция, — попросила я его. — Мог ли кто-нибудь из ваших коллег нанять снайпера?
— Могли. Они могли, уверяю вас, — согласился Дмитрий Иванович. — Все антиквары как пауки, сидят по своим норам, собирая в сети все, что попадется. А сведи двух вместе — обязательно один другого сожрет.
— И много ли у вас конкурентов в нашем городе? — спросила я.
— Если отбросить мелкоту, то серьезных конкурентов у меня четыре человека. Павел Иванович Салов — мы вместе с ним работали в КГБ, редкий мерзавец и стукач. Его бы я выделил из остальных, как основного подозреваемого. Одно время мы даже находились в приятельских отношениях, но потом повздорили, и теперь он меня ненавидит лютой ненавистью. Второй — Тагир Илюмжинов, тупая скотина. Водит дружбу с бандитами, и, думаю, до добра его это не доведет. Или попадется на контрабанде и сбыте краденого, или его порешат его же дружки. В нашем деле лучше подальше держаться от криминалитета, для Тагира это правило — пустой звук. Еще Георгий Литвин, директор школы искусств. Его я не очень хорошо знаю, однако он несколько раз перебегал мне дорожку.
Ну я ему за это потом немного подгадил. Он очень хотел купить у меня одну вещь для своей коллекции, а я продал ему подделку. Разобрался он не сразу, а когда разобрался — принялся угрожать. Посылал каких-то темных личностей мне под двери. Может, за прошедший год успокоился, смирился. Если же нет, то можно смело включать его в перечень организаторов покушения.
Богдан Игнатьевич Голованов — ему лет под девяносто, без сомнения, совсем выжил из ума. Обвиняет меня, что я у него украл якобы какую-то статуэтку. Допускаю, что старческий маразм мог довести его до преступления.
«Вот насчет маразма, чья бы корова мычала», — сдерживая улыбку, подумала я.
— Что, наверно, хотите встретиться с моими конкурентами, допросить их насчет покушения. Я правильно понял?
— А почему бы нет? — пожала плечами я. — Пока милиция раскачается, убийца может раз десять повторить попытку устранить вас. Будем сидеть и дожидаться этого или что-нибудь сделаем?
— Вы не представляете, какие это люди, — покачал головой антиквар, — они вас даже на километр к себе не подпустят, не то чтобы вступать в разговоры по душам.
— Вам виднее, — сказала я и спросила: — Раз вы так хорошо их знаете, не подскажете, как войти к ним в доверие? Ну, чтоб они хотя бы стали разговаривать.
— Они станут разговаривать с вами, только если вы сможете их очень заинтересовать чем-нибудь, какой-нибудь вещью, которую они безумно захотят купить, и ради нее будут с вами трепаться хоть до Судного дня, — изрек Дмитрий Иванович с загадочным видом.
— И где мне найти эту вещь? — спросила я, не понимая, к чему он клонит.
— Настолько ценную вещь найти практически невозможно, и если она есть, то владелец нипочем не расстанется с ней. Но ведь можно предположить не саму вещь, а ее очень хорошую копию, — пояснил Дмитрий Иванович, развалившись в своем кресле. — Берете подделку и идете к ним, предлагаете. Если они сразу не раскусят, то поговорят с вами.
— Где взять подделку, не подскажете? — поинтересовалась я.
— По этому поводу у меня имеются соображения, но сегодня я вам их не открою. Необходимо самую малость подкорректировать кое-что. Поговорим об этом позже.
— Нет проблем, — ответила я, а затем спросила: — Дмитрий Иванович, а какие у вас отношения с криминальным миром?
— У меня нет с этим миром никаких отношений. Только вот внучок мой, Васька, постоянно отирается с бандитами по притонам, и если у меня возникнут проблемы с братвой, то чую, именно из-за него.
— Вот, значит, как, — пробормотала я задумчиво, — продолжайте, пожалуйста.
— Есть такой Сережа Варков по кличке Вар, занимается контрабандой антиквариата за бугор. Я знаю точно, что он общается с Васькой, — признался Дмитрий Иванович нехотя. — Так, думаю, Васька трепанулся при Варкове про то, что видел в моей квартире, а тот загорелся идеей меня обчистить. Все просто.
— Нет. Не все просто. Нужны твердые доказательства, — огорчила я старика. — Голословные обвинения здесь не помогут.
— И вы найдете эти доказательства. Так или не так? — предположил антиквар.
— Постараюсь, — бросила я, разглядывая рыцарские латы у него за спиной. В голову мне пришла одна мысль, я ее немедленно озвучила, пока старик был настроен изливать душу. — Скажите, Дмитрий Иванович, из КГБ вы ушли без скандала? Не храните ли вы каких-нибудь государственных секретов, за которые вас могут порешить бывшие коллеги?
Он нахмурился.
— Ничего такого, чего вы себе напридумывали. Я с почестями ушел на пенсию. Вот и все.
— Я это к тому, что снайпера могли подослать люди из КГБ. Бандиты бы поступили просто, как с вашим соседом. Не находите? А? Вы же обычный пенсионер. У вас до этого и охраны-то не было.
— Не знаю прямо, — скривился Дмитрий Иванович. — Снайпер — хлам. Столько пуль, и все остались живы. Для специалистов из госбезопасности это нонсенс.
— Может, это ваш коллега, работавший с предметами искусства, который никогда не держал в руках винтовку с оптическим прицелом, — усмехнулась я, — или он был с сильного похмелья.
— Да не было у меня таких коллег! — завопил Дмитрий Иванович гневно, совсем не оценив мою шутку.
— Все, все, Дмитрий Иванович, без нервов, — сказала я, в примирительном жесте поднимая руки.
— Мне надоело выслушивать от вас всякие глупости. У меня ухо отстрелили, — продолжал кипятиться антиквар.
— Вижу, вы поладите. — В комнате появился Антон. Одет он был в светлые брюки, белую рубашку с коротким рукавом и при галстуке. — Привет, папа. Как ты?
