Сегодня котенок вернулся. Ему стало одиноко, и он решил поиграть со мной. Он зашел в песочницу, когда я делал куличи. Такой маленький и смешной! Вот он увидел кузнечика и захотел с ним поиграть. Шаг за шагом, все ближе и ближе. Еще чуть-чуть!
Но кузнечик его увидел. Наверное, он подумал, что котенок хочет его поймать. Он ускакал. А котенок огорчился. Тогда я поднял веточку и протянул ее котенку. Я видел, как другие играют с котятами. Веточками, травинками, листиками. Котята любят, когда с ними так играют! И мой – тоже. Мы здорово провели время. Я и он. И в этот раз прохожие смотрели на нас обоих. И в этот раз они улыбались, потому что видели нас.
Мама
Костик – такой удивительный ребенок. Еще с самых первых дней он был гораздо живее Сережи. Конечно, не в последнюю очередь благодаря тому, что с ним занимались. Когда первые страсти улеглись, пришло понимание, что надо что-то делать. А еще появилась надежда, что все еще уляжется. Вопреки всем диагнозам и справкам! Назло всем врачам!
Когда Костику исполнился всего годик, я начала учить его читать. Я помню, мы с мамой накупили целый ворох открыток! Затем взяли в руки клей, ножницы, тетрадные листы и принялись мастерить. Мы делали карточки: изображение и подпись внизу. Тети, дяди, лошадка, голубь, кораблик. Мы с мамой показывали Костику эти картинки. Боже мой, как он оживлялся! Пытался повторять слова. «Мама, папа, тетя, дядя, баба, гуля, лошака.» А через пару дней он ошарашил всех, потребовав свою новую любимую игру: «Баба, катики!» Даже муж и тот поверил в успех. Муж-скептик, который с самых первых дней был настроен крайне негативно! То и дело слышали от него брошенное невзначай: «Тратите время зря!», «Занялись бы чем-то полезным» и еще бог знает что! А теперь…
Он тогда ринулся в магазин и накупил раскрасок и цветных карандашей. Тогда мы все поверили! Просто поверили в то, что нам удастся сделать это! Мы победим!
Просто не верилось, что такой живой и развитый ребенок поражен синдромом Дауна! Я всегда сравнивала Костика с Сережей в его возрасте. Сережа, как и его отец, рос серьезным ребенком. Почему-то с самых пеленок ему не доставляло удовольствия шалить и громко кричать. Он нехотя начал разговаривать. К тому времени мы уже с ног сбились, возя его по больницам: ребенку уже скоро два года, а он не разговаривает. Только плачет, когда ему что-то не нравится. Или молчит. Казалось, он хочет, чтобы все было наверняка. Без неудачных попыток.
Тем утром мы проснулись оттого, что кто-то говорит.
– Мама, поехали к бабе! – Представляете, Костик заговорил! Он сразу начал говорить!
Точно так же он начал ходить. Сережа долго отказывался подниматься на ноги. Даже когда мы с Борисом ставили его, он просто падал. Тогда мы уже просто отчаялись! А потом он просто взялся за ножку стула. и встал!
Костик же наоборот – экспериментатор. Он готов был снова и снова пытаться, пытаться и еще раз пытаться. Говорить, сидеть, стоять. Каждая новая вещь для него была в радость. Стол, ложка, погремушка. Вот и сейчас: он увидел котенка! Наверное, вспомнил, как с котятами играются мальчишки: взял в руки веточку и начал водить ее туда-сюда. Чудо! Со стороны посмотреть – обычный подросток играет с котенком в песочнице.
В такие моменты так и хочется разреветься: ну почему именно он? Боже, разве не хватает в этом мире отморозков, достойных такого наказания? Боже, за что?
* * *
Темно. Одиноко и страшно. Даже ночью в комнате больше света, чем здесь.
Я знаю это место. Оно разное. Светлое или темное. Я люблю его, когда светло. Когда темно – боюсь. Мой друг тоже. Он приходит, когда светло. Темнота пугает его. Она холодная. Она прячет что-то страшное.
Свет!
Я слышу, он близко. Он скачет. Я не дышу. Я жду.
Много раз я видел, как он появляется. Прямо из воздуха. Он скачет, отскакивая от него. У моего друга нет тени. У всех есть, а у него нет.
Я хочу достать его. Я бегу. Я тянусь. Но у меня ничего не выходит. Я знаю: когда-нибудь у меня это получится. Тогда изменится все. Но сейчас не время. Я почувствую, когда придет пора.
Мне не хочется возвращаться, но я должен. Я чувствую, что маме сейчас очень плохо. Даже хуже, чем было мне, когда я упал с качелей. И я больно ударился головой. Тогда мама подбежала ко мне. Она погладила мою голову и начала дуть на нее. Потом поцеловала. Тогда это помогло. Но как узнать, какое место ушибла мама?
Родители не хотят, чтобы мы знали, что происходит. Они говорят, что мама просто заболела. Это ненадолго. Мама скоро поправится. Но я-то чувствую, что что-то не так! Мама теперь всегда грустная, папа – раздражен. Вернее, он напуган. Ему страшно. Но папы не могут боятся, а вот мой – боится. Поэтому он теперь всегда ходит раздраженный. Чтобы никто не видел, что ему страшно.
Я чувствую, что что-то не так. Мир становится пустым. Раньше мама всегда была рядом. Раньше она все свое время проводила со мной. Раньше она была такой веселой!
Теперь она подолгу оставляет меня с Сережей и Олей. Уходит утром, а возвращается днем. Расстроенная и очень уставшая. И Оля появляется у нас все реже и реже. Я боюсь. Боюсь, что она перестанет приходить совсем. Тогда мир станет совсем пустым. Без нее и без мамы.
Сережа
Что за фигня происходит, никак не могу понять? Вместо института извольте тащиться домой и нянчиться с Костяном. Что за бред? Мне диплом писать надо. У меня работа! Что за дела? Почему меня уже целую неделю срывают домой?
Говорил с отцом на эту тему, он меня понимает. Вся неделя – псу под хвост! Ни диплома, ни зарплаты. А тут еще Олька выделывается. Скучно ей, видите ли, со мной. Никаких новых впечатлений, я на нее внимания не обращаю. Каких тебе еще новых впечатлений? Тащиться опять в этот Птичий сад? Нет уж. Увольте! Хотя в баньку бы я сходил. Но без братца. Просто вдвоем: я и она.
А тут она меня ошарашила: мы едем в Никола-Ленивец. Какое-то там АрхСтояние. Меня даже и не спросила: хочу я – не хочу… Не важно, что думаю я. Она решила – и точка!
Я, конечно, в инет залез, давай искать. Нашел. Елы-палы! Это аж за Калугой! Туда еще трястись и трястись на этой «Ниве» долбаной! Так и так, объясняю ей, что лететь за двести километров – глупо! И главное, было бы ради чего! Ну, курица эта металлическая. Качели там всякие. Башни, мосты. И ради этого лететь к черту на рога? Я вон с пацанами по сетке в кваку порежусь – веселее будет. И болото это месить ногами не придется. На крайняк диплом попишу. Хотя с братцем попишешь разве?
Короче, не поехал никуда. И не жалею. Там дождь шел, так они под зонтами весь день пробегали. Фотки потом показывала: «Это – гнездо, это – качели. Вот – смотровая вышка. А вот – мост». Еще и лазали везде. Я бы фиг полез. Та же смотровая вышка.
Что я, сумасшедший совсем? Этажа три в ней, не меньше. Из веток собрана, болтами-гайками скреплена. На фотке смотреть – и то страшно. А Олька ничего, забралась. Руками машет, мартышка. Под дождем-то!
