Мороний добежал до дерева, опередив Безголового всего на
несколько мгновений. Обернулся, поднял над головой блюдо, но не выдержал
страшного зрелища – попятился назад, качнулся и вместе со своей ношей
опрокинулся в пропасть.
Фандорин и Рид вскрикнули.
У кромки каньона жуткий всадник поднял чубарого коня на дыбы
и развернулся. Мелькнул чёрной тенью вдоль обрыва, растворился в тумане.
– За головой поскакал, – пролепетал Рид. – А
если б вы в него пальнули – конец нам.
Эраст Петрович оттолкнул его, побежал вперёд, к дереву.
Из-за края гор заструился розоватый свет, туман рассеивался
прямо на глазах.
Но недра каньона ещё были окутаны мраком. Фандорин,
нагнувшись, долго вглядывался в темноту, но тела несчастного Морония так и не
разглядел. Лишь где-то далеко внизу шумела быстрая вода.
Уош стоял поодаль. Подойти к дереву не осмеливался.
– Что вы скажете про эти следы? – спросил у него
Эраст Петрович, показывая на отчётливые отпечатки подков.
Осторожно приблизившись и для верности поплевав через плечо,
негр сказал:
– Гвозди с четырёхугольными шляпками? Так подковывали
коней воины племени лакота. Идёмте отсюда, а?
– Разве индейцы подковывали своих лошадей? –
удивился Фандорин.
Впрочем, старожилу лучше знать.
Следы подков вели вдоль каньона, но на камнях пропали. Если
б рядом находился Мелвин Скотт, он, наверное, смог бы продолжить поиск, но от
Уоша Рида проку было мало. Он тащился сзади на своей Пегги и всё уговаривал
поворачивать восвояси.
В конец концов пришлось сдаться.
– Теперь апостолом стал Разис, а с ним иметь дело
проще, чем с Моронием, – говорил Эраст Петрович, когда они подъезжали к
открытым нараспашку воротам. – Нужно будет извлечь из пропасти тело и,
конечно, голову. Если её не унёс поток. Завтра на рассвете мы повторим
эксперимент. Я сам этим з-займусь. А до того, днём, наведаюсь к Чёрным Платкам.
Селестианцы мне помогут. Присоединяйтесь и вы к нам. Опытный помощник мне не
помешает. Заплачу, как мистеру Скотту – по тройной таксе: пятнадцать долларов в
сутки.
– Идёт, – легко согласился Рид.
По мере того, как поднималось солнце, а расстояние до
Змеиного каньона увеличивалось, он все больше веселел.
– Куда это они все подевались? Под кровати с перепугу
попрятались? – белозубо улыбнулся Уош.
Действительно, во дворе крепости не было ни души.
Двери домов открыты, там и сям разбросаны самые неожиданные
предметы, которые обычно на землю не кладут: детский чепчик, шляпа с конической
тульёй, кастрюля, потёртый молитвенник.
Голосов не слышно, но из коровников неслось протяжное,
недоуменное мычание.
– Сбежали! – ахнул Рид, спрыгивая с лошади и
бросаясь в первый же дом.
Минуту спустя он высунулся из окна.
– Всё побросали и дали деру! Ну Безголовый! Вот это да!
Целую деревню мормонов расшугал!
Они обошли весь посёлок и повсюду обнаружили следы
поспешного бегства. Чадили непогашенные печи, где-то на плите шипело выкипевшее
молоко. В одном из домов по комнате летал пух из вспоротой перины – вероятно, в
ней было спрятано что-то ценное.
– Кому ж достанется всё это добро? – крутил
головой Уош.
Вид брошенных жилищ напугал его. И то сказать – зрелище было
тягостное.
– Наверно, никому, – сам себе ответил
чернокожий. – После такого страшного дела навряд ли кто захочет тут жить.
И нам бы с вами надо уносить ноги подобру-поздорову. Знаете что, сэр. Ну вас с
вашими пятнадцатью долларами. Я передумал. Сотня у меня есть, на партию-другую
хватит. Ноги моей в Дрим-вэлли больше не будет.
Отпускать Рида было ни в коем случае нельзя. Теперь, после
внезапного дезертирства селестианцев, у Фандорина каждый помощник был на вес
золота. Особенно умеющий обращаться с оружием.
– Так говорите, у вас есть сто долларов?
Эраст Петрович потянул из кармана стаканчик с костями.
Посси
Посси у Фандорина собралось внушительное. Издали посмотреть
– целое войско.
Впереди два официально уполномоченных депъюти-маршала: сам
Эраст Петрович и Маса. Следом ещё двое верховых, Мелвин Скотт и Уошингтон Рид.
По посадке в седле, по небрежному наклону шляп сразу видно – люди серьёзные,
настоящие ганфайтеры. На изрядном отдалении от конного авангарда двигались
основные силы, в пешем строю. Все взрослое население общины «Луч света», сорок
семь стволов. Точнее говоря, деревянных палок, ибо брать в руки оружие
коммунары решительно отказались, так что демонстрировать эту армию противнику
можно было только с расстояния. Женщин переодели в штаны и поставили сзади, на
всех нацепили островерхие шляпы (их в селестианской деревне осталось сколько
угодно).
По расчёту генерального штаба, в который входили Эраст
Петрович и Скотт, хитрость должна была сработать. Если расположить «пехотинцев»
по внешнему кольцу блокады и не велеть высовываться. Лишь бы до боя не дошло.
Фандорин был сосредоточен и хмур – ощущал бремя
ответственности за пацифистов, которых, что ни говори, вовлёк в чертовски
опасное дело. Зато Маса на своём пони сиял, как полная луна. Ему всё нравилось:
и ковбойский наряд, и чудесный пейзаж, и прогулка на свежем воздухе, а более
всего – маршальская звезда. Он битый час провозился с двумя этими жестянками, и
теперь они сверкали так, что смотреть было больно.
Пара, следующая за рыцарем Печального Образа и его
жизнерадостным оруженосцем, выглядела примерно так же: «пинк» бледен и мрачен
(правда, не от моральных страданий, а с похмелья); негр весел и улыбчив – днём
привидения спят, а бандитов Уош не боялся. Участие Рида в экспедиции обошлось
Эрасту Петровичу в два броска костей. После первого чернокожий лишился своих
ста долларов, после второго оказался в числе добровольцев, сотню же получил обратно,
в утешение.
Однако ещё на середине дороги план кампании затрещал по
швам.
Уошингтон Рид, напевавший какую-то легкомысленную песенку,
вдруг замолчал и соскочил с лошади.
Нагнулся к земле, ткнул дрожащим пальцем в отпечаток
подковы.
– Глядите! Квадратные гвозди! Здесь проехал Безголовый!
Недавно!
Скотт присел на корточки, потрогал след пальцем.
– Большая лошадь. А с чего ты взял, что это Безголовый?
– Знаю…
