Все равно непонятно. Все, кому доводилось читать охочие до сенсаций лондонские издания вроде «Пэлл-Мэлл газетт», хорошо знают об отвратительной репутации Леопольда II. Отрывки из его переписки с некой миссис Мэри Джеффрис, прозванной «госпожой белой работорговли», публично зачитывали на выездном судебном заседании в графстве Мидлсекс. Скандально известную даму судили за содержание борделей. Еще более нелицеприятные подробности рассказывали о жестоком обращении монарха с туземцами в недавно захваченном Бельгией Свободном государстве Конго. Как раз благородной графине Фландрии принадлежали знаменитые слова о том, что ее венценосный родственник — «единственный на свете человек, способный жить без сердца».
Но какое же отношение графиня имеет к нашему расследованию? Из прочитанных мною статей в «Готском альманахе» и вырезок из «Таймс» следовало, что Мария Луиза — существо, исполненное всяческих добродетелей и склонное к филантропии. Истории о зверствах в Конго вызывали у нее не меньшее отвращение, чем у остальных. Конголезцу могли отрубить руку лишь за то, что он не собрал положенное за день количество каучука. В тех мрачных краях, прозванных «Сердцем тьмы», была сосредоточена торговля оружием, которое переправляли в Трансвааль и другие африканские государства, именно туда отослал полковник Моран полевые орудия и гаубицы.
Я просматривал статью за статьей в надежде увидеть хоть какие-нибудь сведения, объясняющие, что общего у благородной леди с темным и полным ненависти преступным миром, в котором вращались Моран и его приспешники.
Графиня Фландрии, урожденная принцесса Гогенцоллерн-Зигмаринген, сестра короля Румынии и великого князя Болгарии Фердинанда, дочь бывшего премьер-министра Пруссии, редко появлялась в Англии. Она посещала только официальные мероприятия вроде дня рождения королевы или торжественной церемонии вынесения знамен в Сент-Джеймс-парке. Обычно граф и графиня приплывали на пароме и поездом добирались до вокзала Виктория. Они останавливались в отеле «Клэридж», где их навещали иностранные послы, британские аристократы и государственные деятели, включая Бенджамина Дизраэли и лорда Солсбери. У себя на родине графиня бывала в Королевской опере в сопровождении персидского шаха и блистала на открытии Брюссельской всемирной выставки.
Что связывает эту прекрасную даму со страшным полковником Мораном? Судя по рассказу Патни-Уилсона, некая международная преступная сеть поставляла оружие в Трансвааль и Южную Африку через Бельгию и ее новую колонию, Конго. Неужели эти опасные люди столкнулись с неким препятствием, устранить которое может лишь смерть графини? Не предупреждал ли нас кто-то с помощью этой карточки, что на благородную леди в следующее новолуние готовится покушение?
Благодаря встрече с Майкрофтом Холмсом картина хотя бы немного прояснилась. Моран сбежал из Трансвааля с украденными у покойного Андреаса Ройтера средствами. Но нажился он не так основательно, как хотел, ибо молодой соучастник догадывался о его коварных замыслах. Тем не менее кое-что ему удалось раздобыть, и с помощью «товарищей» полковник основал международное предприятие по торговле оружием. Он сделался агентом преступного сообщества, о существовании которого давно предупреждал Шерлок Холмс. Несомненно, Моран мечтал захватить власть в этом, как говорил великий сыщик, «криминальном высшем свете» — быть может, даже силой оружия.
Холмс рассказал мне о своей любимой теории чуть ли не в самую первую неделю после знакомства. Он твердо верил в существование международной «преступной аристократии». Хитроумно устроенная сеть действовала по всему миру, и полиции было не под силу ее уничтожить. Мой друг знал нескольких людей, которые заправляли темными делишками. В их числе были родной брат Роудона Морана, полковник Себастьян Моран, и еще двое зловещих тезок — профессор Джеймс Мориарти и полковник Джеймс Мориарти. Шантажом и вымогательством ведал отвратительный скользкий проныра Чарльз Огастес Милвертон. Еще в организации числились: Джузеппе Джорджано и печально знаменитая банда неаполитанских преступников «Алое кольцо»; Гуго Оберштейн, специализировавшийся на торговле военными тайнами и желавший заполучить чертежи подводной лодки Брюса-Партингтона; капитан Джеймс Кэлхун, глава шайки профессиональных убийц из Саванны в штате Джорджия; Джон Клей, опытный взломщик сейфов с Кобург-сквер, и многие другие мерзавцы, значившиеся в картотеке Холмса.
Существовала ли организация на самом деле? Лет сто назад ее появление было бы невозможным, а теперь, в наш век железных дорог, телеграфа и океанских лайнеров, стало неизбежным. И мы вскорости наткнулись на дело, полностью это подтверждающее: двое отпетых негодяев с разных концов земного шара обеспечили друг другу алиби. Наш друг сэр Эдвард Маршалл Холл добился оправдания одного субъекта, обвиняемого в двоеженстве. С помощью свидетельств и фотографий удалось доказать, что во время предполагаемого преступления подозреваемый находился в тюрьме в Америке. Спустя два года я снова оказался в зале заседания вместе с Маршаллом Холлом, на этот раз судили доктора Нила Крима, отравителя из Ламбета. Мой спутник узнал его: Крим как две капли воды походил на того оправданного двоеженца. Именно он, сидя в тюрьме в Соединенных Штатах, обеспечил тогда злоумышленнику алиби.
Долгое время я сидел в кресле, уставившись в стену, на картину, изображавшую генералов — участников Крымской войны. Мы с Холмсом завязли в деле глубже, чем планировали. Здесь я уже больше ничего не найду. Положив загадочную карточку в карман, я спустился в холл, забрал у портье шляпу и пальто и отправился на Бейкер-стрит. Нужно посоветоваться с великим детективом, посмотрим, что ему удастся выяснить.
7
Я все рассказал моему другу. Как обычно, он сразу же перешел к самому важному пункту рассказа:
— Графиня Фландрии?
— Боюсь, это имя для меня ничего не значит.
— Неужели? Зато для других, мой дорогой друг, оно значит немало. Но тайна известна лишь немногим.
Мою историю Холмс слушал, сидя в кресле у камина, — локти покоятся на подлокотниках, кончики пальцев почти молитвенно соприкасаются, глаза полуприкрыты, ноги вытянуты. Он, очевидно, вникал в каждую деталь. Когда я закончил, сыщик вскочил, зажег газовый светильник и направился в дальний угол комнаты, где в огромном книжном шкафу располагался его архив. На нижней полке стояли многочисленные альбомы, которые он время от времени покупал у нашего поставщика канцелярских принадлежностей Эппинкорта. В таких фолиантах с плотными страницами обычно хранят семейные фотографии или вырезки из любимых романов. Шерлок Холмс же вкладывал туда статьи, которые почти ежевечерне прилежно вырезал портновскими ножницами из газет.
Что-то могло привлечь его внимание в утренней «Таймс» или же в вечерней «Глоуб» — например, заметка о французской вдове, которая отравила жертву необычайной смесью стрихнина и теперь подала последнюю безнадежную апелляцию в кассационный суд. Или же рассказ о странном происшествии на Гревской площади: отчаявшегося беднягу заставили опуститься на плаху, под лезвие беспощадной гильотины, а потом отрубленная голова упала в корзину, но все видели, как глаза несчастного, дернувшись, вперились в палача из рода Сансон. Но чаще всего Холмса интересовали короткие сообщения о головокружительной карьере какого-нибудь мелкого злодея, который сумел несказанно продвинуться в своем ремесле и перейти от жалких грабежей в трущобах Уайтчепела к вымогательству или даже убийству.
