Я посмотрел на часы: до нашей встречи оставалось около часа. Что же делать? Главное — не попадаться на глаза нашему недругу. Там, в тире, Моран смотрел в мою сторону, но, кажется, не увидел и не узнал меня. Хотя все может быть. По чистой ли случайности оказался он сегодня на ипподроме? Или все это время кто-то из его подручных следил за мной?
Моран наверняка уже прослышал о наших визитах к Майкрофту и в Карлайл-меншенс. В Англию он прибыл недавно и, скорее всего, не знает меня в лицо, тем не менее расслабляться не стоит. Видимо, ему докладывали о наших посетителях на Бейкер-стрит и обо всех приходящих туда письмах. Оставалось лишь надеяться, что полковник не ожидал встретить меня здесь и я не привлек его внимания. Ведь сначала я стоял к нему спиной, а потом укрылся за углом палатки.
Но нельзя быть уверенным ни в чем. Следует позаботиться о собственной безопасности и держаться в тени. С моего места открывался отличный вид на раскинувшуюся вокруг ярмарку: шатры пестрели до самого горизонта. Есть где затаиться. Вряд ли Моран со своей свитой отправится в палатку с семейными развлечениями — они сочтут это ниже своего достоинства. А компания большая, так что я наверняка замечу их даже издали.
Я обошел шатры. Полюбовался «красавицами из гарема» (вполне безопасное удовольствие), посмотрел «Корсиканских братьев» (милое кукольное представление по мотивам повести Дюма), подивился на «стереоскопические чудеса света» и даже заглянул в палатку к ясновидящей мадам Палмейре. А напоследок отправился в лабиринт кривых зеркал. Он располагался под полотняным навесом, и фонари там горели весьма тускло. Могу поклясться: никто не видел, как я вошел туда, кроме цыганки, взимавшей плату. Посетителей в этот час почти не было. Я подождал немного, чтобы убедиться, что внутри никого нет, и вступил в лабиринт.
Сооружение состояло из арочных проходов, затянутых красным репсом и увешанных зеркалами. Никаких особенных хитростей — просто вогнутые и выпуклые стекла, которые превращали отражение в нелепые и странные фигуры. Вот в одном я съежился до размеров карлика, а в следующем вытянулся каланчой. Через мгновение левая половина моей головы неимоверно раздалась, а правая стала расплывчатым пятном. Вот я перевернулся и встал на голову, вздернув ботинки к потолку, а вот распался надвое, и каждая часть гордо вышагивала на одной ноге.
Сам лабиринт был достаточно прост, и главное развлечение составляли именно зеркала. При этом, чтобы попасть в соседний зальчик, надо было обойти аттракцион по кругу.
Где-то справа раздался смех, — по всей видимости, две женщины с детьми. Вот прошелестели их торопливые шаги, заскрипел укрытый тонким ковром дощатый настил, и веселые голоса постепенно смолкли — посетители нашли выход из лабиринта, и я, казалось, снова остался один.
Я добрался почти до самого центра и вдруг услышал, как кто-то тихо, но уверенно приближается. Быть может, цыганка хочет закрыть аттракцион и решила проверить, здесь ли я еще. Коротко скрипнули доски под чьей-то ногой. Неизвестный находился в каких-то двух футах от меня, за зеркальной перегородкой, но, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, пришлось бы обогнуть весь лабиринт по внешнему кругу.
Звук шагов смолк и послышался голос:
— Доктор, все это ни к чему. Зря вы затеяли возню. Поверьте, вам лучше бросить это дело, независимо от его цели. В противном случае вы навредите сами себе. Оставьте бесполезные попытки и возвращайтесь к своим семейным тайнам, потерянным наследствам и разочарованным старым девам. А еще лучше, займитесь исцелением больных. Вас ведь этому учили?
Он замолчал. Неужели полковник действительно ждет, что я отвечу? В груди похолодело, но я застыл абсолютно неподвижно и затаил дыхание. Стоит заговорить или сделать шаг, он тут же узнает, где именно я нахожусь, и, вероятно, всадит в меня пулю. Я не двигался. Скрипучий пол выдал бы меня с головой.
— Бросьте это дело, — повторил Роудон Моран. — Ничего не выйдет. Можете так и передать своему другу Шерлоку Холмсу. А можете ничего ему не говорить. Оставляю это на ваше усмотрение. Но над своей судьбой вы больше не властны. Прошу мне поверить. Я предупреждаю лишь один раз. Вы сами себе навредите.
«Учти, я только раз предупреждаю» — так написал неизвестный ночной посетитель на покрытой росой крыше сарая. Моран, по всей видимости, еще не добрался тогда до Лондона, но я совершенно точно знал: именно он сочинил послание и велел доставить его нам вместе с отрубленной головой.
Не могу сказать, что от страха лишился дара речи и потому не стал отвечать. Я просто не решился. Все смолкло, из соседнего прохода не доносилось больше ни звука. Но это ровным счетом ничего не значило. Я же имел дело с охотником. Как там говорил Майкрофт Холмс? Рэнди Моран может идти по лесу в кромешной темноте, и под его сапогом не хрустнет ни единая веточка? Он наверняка не воспользуется здесь огнестрельным оружием — побоится привлечь внимание, но ведь Джошуа Селлона убили совершенно бесшумно. Моран рассчитывает, что я направлюсь к выходу из лабиринта, а значит, лучше вернуться ко входу. Даже будь у него с собой духовое ружье, он вряд ли пустит его в ход на глазах у цыганки. Я крался, стараясь не шуметь, а со всех сторон дергались мои искаженные отражения. Один раз я оступился, но наконец, прищурившись от яркого солнца, выбрался наружу и увидел цыганку с цветным шарфом на голове — она как раз собиралась закрывать заведение.
— Отсюда минуту назад вышел джентльмен. Куда он направился?
— Сэр, — женщина странно посмотрела на меня, — никакой джентльмен отсюда не выходил. Вы да две дамы с мальчиками — больше посетителей не было. Там никого нет. Я всегда тщательно проверяю, прежде чем запирать.
Я оглянулся. Никого и ничего. Моран все еще там?
— В лабиринте ни души, сэр. Вы разминулись со своим другом. Если он остался внутри, то придется ему подождать до завтра, пока мы снова не откроемся, — усмехнулась цыганка.
Быть может, полковник пробрался через прореху в холщовой стене или же сам ее прорезал? Но как же глупо я себя повел. Теперь стало совершенно очевидно: Моран держал меня под наблюдением. Хороший охотник всегда догоняет жертву, а полковник весьма опытный следопыт. И не важно, джунгли вокруг или лондонские улицы. Нам с Холмсом лучше помнить об этом.
И речи не могло быть, чтобы обратиться к Лестрейду или в Скотленд-Ярд. Меня просто приняли бы за дурачка, который без каких-либо доказательств лепечет об угрожающем голосе, почудившемся в ярмарочном лабиринте!
Я украдкой направился к дрэгу. Конечно, насчет предосторожности спохватился я поздновато, но все равно по пути старался не выходить из-под прикрытия шатров и балаганов и время от времени петлял вокруг каруселей и потешных горок. Наконец мне осталось преодолеть последний участок открытого пространства. Вот он, старомодный экипаж, где, наверное, уже дожидается мой друг. Посетители ярмарки постепенно разбредались по домам, полковника нигде не было видно. Я пересек беговую дорожку, на всякий случай оглянулся — никого! — и, нырнув за угол экипажа, забрался наконец внутрь. Меня не оставляла уверенность, что кто-то неотступно наблюдает за каждым моим шагом.
