Мои слова поразили пастора. Лицо его исказилось от смертельного ужаса. Как мне описать эту жуткую перемену? Эти застывшие мелкие черты, страх в темных изменчивых глазах, уставившихся на нас? Раньше внешность мистера Дордоны казалась просто немного нелепой, теперь же перед нами была настоящая карикатура. Никогда не забуду его торопливые жесты, нервный, почти невротический тон. Покрытое желтоватым загаром лицо побледнело, напомаженные волосы будто встали дыбом. Все это походило на иллюстрацию из какого-нибудь «Варни-вампира» или другого грошового романа ужасов. Плечи священника чуть ссутулились, и теперь он слегка напоминал хищную птицу.
В это время Лестрейд тихонько перебрался за ширму.
— А вы сами, мистер Дордона, как сюда вошли? — так же вежливо продолжал мой друг. — Вас кто впустил? Или, скорее, кто дал вам ключ?
Но Сэмюэль Дордона его не слушал, он со страхом смотрел на белую ширму и бессвязно бормотал:
— Он еще там? Тело там? Откуда вы знаете, что это он?
— Одну минуту, — прервал Холмс, — будьте добры, ответьте сначала на мои вопросы. Кто дал вам ключ?
— Ключ! — Дордона чуть не сорвался на крик, но сдержался и понизил голос: — Разумеется, у меня он был! Эти комнаты арендует иностранная медицинская миссия Евангелической церкви! Вам об этом известно. Что вы здесь делаете?
— Мне известно одно, мистер Дордона, — спокойно ответил Холмс. — В этой комнате сегодня утром перед нашим приходом застрелили человека. Любой обладатель ключа мог беспрепятственно войти сюда, а затем выйти. Вам не приходит в голову, что вы окажетесь первым в списке подозреваемых? В полиции даже могут решить, что вы явились сюда, чтобы спрятать какие-нибудь доказательства своей вины.
Взгляд Дордоны теперь не отрывался от белой ширмы. Он, видимо, представил себе, что за ней скрыто.
— Он еще там?
— Джошуа Селлон? Да, там. И через минуту мы вынуждены будем попросить вас осмотреть его.
Представив подобную перспективу, священник еще больше побледнел.
— Что связывало вас? Вы были коллегами? Он не только работал в военной полиции, но и был миссионером?
Мистер Дордона открыл было рот, но смог выдавить из себя лишь невнятный хрип. Наконец он собрался с силами и дрожащим голосом ответил:
— Он был хорошим человеком, мистер Холмс. Храбрым и надежным. Я считал его не коллегой, а другом.
— Уверен, именно так и обстояли дела, сэр, — поспешил согласиться Холмс. — Но я задал вам и другой вопрос.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Правду, мистер Дордона. Будьте любезны, расскажите все как есть. Если я правильно понимаю, вчера вы явились на Бейкер-стрит, чтобы воспользоваться моими услугами. Прекрасно. Первый совет, который я дал вам тогда и хочу повторить сейчас: говорите правду. Что вам известно?
— Какая правда вас интересует?
— Во-первых, знали ли вы о том, что Джошуа Селлон служил капитаном в отделе особых расследований военной полиции? Во-вторых, мне неведомо, поддерживал ли он вашу медицинскую миссию. Возможно, мы никогда этого не узнаем.
Несколько мгновений Сэмюэль Дордона молчал, а потом медленно заговорил, взвешивая каждое слово. Он будто бы решил отречься от всего сказанного ранее и вернуться к своей первоначальной истории. «Кое для кого это плохо закончится, — подумалось мне, — возможно, для всех нас».
— Мистер Холмс, я приехал в Лондон в отпуск и, как вы знаете, решил с толком его использовать: получить начальное медицинское образование, чтобы потом помогать своей пастве.
Но Холмсом уже овладело нетерпение, и он не намерен был терять время.
— И давно ли, сэр, вы приступили к занятиям?
— Около месяца назад.
— Прекрасно, мистер Дордона, — нарочито усталым голосом отозвался сыщик. — До сего момента я честно играл по вашим правилам. Но если вы упорствуете, так тому и быть. Будьте любезны, ответьте на вопрос. Не раздумывая! Сколько костей в человеческом теле? Назовите точную цифру! Ну же!
— Сколько костей? — промямлил бедный евангелист, на лице его появилось подобие глуповатой улыбки. — Много! Точные цифры редко кто помнит!
— Неужели? Так вот, их двести шесть, — парировал мой друг. — И это скажет вам любой добросовестный студент-медик. Не потрудитесь ли вы назвать мне хотя бы двадцать? Этого вполне хватит. И не пытайтесь оправдываться. Вчера вечером я был в лондонской школе при миссии в Холборне. На курсах оказания первой помощи выучивают эти сведения в первую же неделю. Более того, все начинающие хором повторяют, сидя в классе, названия всех костей в алфавитном порядке, пока не вызубрят наизусть. Точно так школьники учат таблицу умножения или греческие глаголы.
Холмс собирался еще что-то сказать, но в этот момент у Сэмюэля Дордоны сдали нервы. Бедняга развернулся и ринулся прочь из квартиры, захлопнув и заперев за собой дверь. Холмс не двинулся с места. На лестничной площадке кто-то торопливо затопал и закричал: «Остановите его!» Послышались звуки возни. Раздался вскрик, но не боли, а отчаяния.
Снова повернулся в двери ключ, и на пороге появился понурый беглец под конвоем сержанта в форме. Пастор совсем пал духом и шел так медленно, словно впереди его ждал эшафот. Да, занятное зрелище представляли мы собою: сержант, подозреваемый, мой друг и я!
— Весьма умно, мистер Холмс, — с усмешкой сказал Лестрейд, выбираясь наконец из-за ширмы.
Сыщик жестом отослал сержанта Хаскинса и, когда дверь за ним захлопнулась, снова как ни в чем не бывало обратился к мистеру Дордоне:
— Я расспросил о вас, сэр, в миссионерской школе. Но там не знают Сэмюэля Дордону, который учился бы на курсах первой помощи. Однако человек с таким именем посещал занятия по теологии в том же заведении около десяти лет назад. Где он сейчас — неизвестно. Вы, быть может, воспользовались именем покойного?
Но Сэмюэль Дордона (хотя можно ли его так называть?) испуганно молчал.
— Превосходно, — продолжил после недолгой паузы мой коллега. — В школе тщательно ведется реестр учащихся. И в нем за тот же самый год указано имя медицинской сестры, которая прошла курс обучения и уехала в Индию. Тогда ее звали Эммелин Бэнкрофт. Но мы с вами (да и любой, кому вздумается заглянуть в Сомерсет-хаус и проверить записи о заключении браков) знаем ее под другой фамилией. Ныне покойная Эммелин Патни-Уилсон.
Наш молчаливый собеседник задохнулся от изумления, словно у него из легких вдруг откачали весь воздух. Я видел, что Холмс в душе сочувствует ему, но пока не осмеливается показать свое участие.
— Прискорбно, сэр, что пришлось добиваться правды столь болезненным для вас способом. Я все еще верю, что вы человек честный и порядочный. Ложь вам не к лицу, даже если кажется единственным выходом из положения. — Мой друг на мгновение замолк. — Я должен, майор Патни-Уилсон, попросить у вас прощения за эти крайние меры. Вы надеялись избежать опасности, прикрывшись именем мертвого друга. Но увы. Прошу вас, покиньте Лондон. Возвращайтесь в Индию или езжайте куда-нибудь еще, подальше от Англии. Меня вам бояться нечего, хоть вы и рассчитывали воспользоваться моими способностями для убийства человека, который весьма жестоким образом расправился с вашей женой. Сэр, пусть этим занимается закон. Справедливость свершится, уверяю вас. Что же до Сэмюэля Дордоны, — конечно же, я никому не расскажу, кто вы на самом деле. Пока опасность окончательно не минует, вы останетесь для меня преподобным Дордоной из Лахора. Лишь в присутствии моих коллег, доктора Ватсона и инспектора Лестрейда, буду я упоминать майора Генри Патни-Уилсона. Умоляю, прислушайтесь к моим словам. Если мне так легко удалось разоблачить ваш маскарад, что и говорить о ваших врагах?
