Антонина от неприкрытого мужского внимания разом расцвела и охотно двинулась с Карповым под ручку – не забыв, правда, наказать:
– Я на тебя, Варечка, нашего больного оставляю.
Итак, все устроилось наилучшим образом, и Кононова, которую Карпов представил Сырцову, осталась с ним наедине. Было немного странно разговаривать с человеком, который все последние недели занимал ее мысли и о котором она узнала столько, сколько не знала, может, и родная мать – однако при том это была их первая встреча и первая беседа.
– Я не буду ходить вокруг да около, – молвила она. – Главный подозреваемый в нападении на вас (и еще нескольких преступлениях), организатор вашего избиения – околофутбольный деятель, миллионер Корюкин Николай.
При упоминании этого имени лицо футболиста резко побелело.
– Вы знакомы?
Центрфорвард кивнул.
– Знакомы лично?
Еще один кивок.
– Вы встречались с ним? Разговаривали?
– Да, и это оставило самые неприятные впечатления. Может, после той нашей беседы он и решил меня проучить?
За два месяца до описываемых событий
Сборная прилетела в Испанию. Здесь, на Средиземноморском берегу, она проводила два контрольных матча на предпоследнем перед чемпионатом мира в Бразилии своем сборе. Как всегда, их поселили в лучшем отеле – заняли целый этаж, однако тренер, дон Орасио Оливейра, категорически запретил подопечным покидать расположение команды без своего личного разрешения. И находиться на этаже посторонним – тоже. Поэтому когда в номере Игоря Сырцова зазвонил телефон и бархатистый мужской голос на русском языке предложил ему встретиться в прибрежном ресторанчике, футболист ответил грубовато:
– С какой это стати? И кто вы вообще?
– Зовут меня Корюкин Николай Павлович. И если ты, Игорек, обо мне вдруг не слышал, спроси у любого русскоязычного члена команды. Хотя бы у второго тренера или, я не знаю, врача, массажиста…
– Я слышал, кто вы: вы – олигарх, миллионер и очень интересуетесь футболом.
– Вот видишь!
– Но все равно я не могу уйти: у нас запрет на самовольные хождения по городу.
– Считай, что с доном Орасио я договорился. Жду тебя через полчаса в кафе на набережной – ближайшем от отеля.
Когда через полчаса Игорь пришел в кафе – оно оказалось пустым, за исключением одного столика, который занимал невысокий лысый человек, раскуривающий сигару. У Сырцова мелькнула мысль, что олигарх выкупил на время встречи все кафе целиком, потому против всех правил и курит внутри (и футболист оказался прав).
К Игорю немедленно подскочил официант:
– Чего изволите?
– Свежевыжатый апельсиновый, пор фавор.
– Вот ты какой, – промолвил Корюкин с удовольствием, оглядев футболиста с головы до ног.
– Вы говорите таким тоном, словно вы мой папаша, – усмехнулся Сырцов. Он не любил лезть в карман за словом, и авторитетов для него, с тех пор как его взяли в «Гладиатор» и сборную, не существовало.
– А я в определенном смысле и есть твой папаша.
– С чего это вдруг?
– Тебя кто первым тренировал? В поселке, как его там, Благодатный?
– Петров, Иван Петрович.
– Точно! – Олигарх щелкнул пальцами. – А ведь Петрова, чтоб ты знал, отправил в Благодатный я. Квартиру ему купил, подъемные оплатил, денег на спортшколу дал. И ты, может быть, не поверишь, но все это – ради тебя. Ради того, чтобы ты с самых первых лет правильно развивал свои недюжинные футбольные способности.
– Интере-есно, – недоверчиво пропел Игорь. – Ну, положим, вы переезд Петрова в Благодатный оплатили. А откуда вы заранее знали-то, что на свете появлюсь я такой – с недюжинным футбольным талантом?
– Твоя мамка тебя усыновила, ты знаешь? – вопросом на вопрос ответил Корюкин.
– Ну, положим.
– А твоя родная мать написала отказ от тебя, потому что была матерью суррогатной. Просто – инкубатором для вынашивания ребенка. И то, что она от тебя откажется, было частью нашего с ней договора. Она за это деньги получила. Конечно, я ее знать не знаю и с ней ни о чем не договаривался, но мои люди все эти вопросы проработали. Твоя жизнь, Игорек, началась в пробирке. И в будущий плод – в тебя то есть! – генетики, по моему заданию, внедрили хромосомный набор одного из самых выдающихся футболистов двадцатого века. Оттого ты, Игорек, таким футбольным талантом и обладаешь. Поэтому, когда ты говоришь или думаешь, что я отношусь к тебе, как отец, в каком-то смысле так оно и есть. Отец не отец – но я тебя, Сырцов, создал. Ты – мое порождение.
– Вот спасибо, – иронически протянул футболист. – И что теперь?
– Теперь я буду продолжать формировать тебя как футболиста.
– Это как? – прищурился центрфорвард.
– Буду подсказывать верный путь.
– Например?
– Скажу тебе: играй в «Гладиаторе» – будешь играть в «Гладиаторе». А посоветую перейти, допустим, в «Барселону» – перейдешь в «Барселону».
– «Посоветую перейти», – передразнил футболист. – Я как-то не привык к подобному обращению. У нас теперь капитализм, верно? Не социализм и не крепостное право? Кто меня купит и лучшие условия предложит – там я и стану работать. И вы тут со своими советами совершенно ни при чем.
– Хорошо, – улыбнулся олигарх, – значит, тебе будут предлагать самые наилучшие условия. Такие, что ты не сможешь отказаться. А сейчас, позволь, я тебе другое предложение сделаю. После того как вы в Россию вернетесь, через неделю у «Гладиатора» встреча с питерским «Всполохом» будет. Ты ее должен сыграть плохо. Блекло, тускло, неинициативно, спотыкаясь, нога за ногу.
– С какой стати?
– А с такой, что, если ваш «Гладиатор» проиграет, ты станешь богаче на двести тысяч евро. Наличными, без всяких налогов.
– Вы хорошо подумали, папаша?!
– Что ты дергаешься, сынок? Если ты не согласишься, мы другим «гладиаторам» предложим. Они, даже все, вместе взятые, и за меньшую сумму матч сдадут.
– Другие пусть сами за себя отвечают. А ко мне прошу с подобными предложениями не обращаться!
– Ты, Игорек, книжки читать любишь? Или кино смотреть?
– Это вы к чему?
– Смотрел (или, может, читал) «Тараса Бульбу»? Помнишь, там Тарас говорит своему сыну: я тебя породил, я тебя и убью?
– На что вы намекаете? Что вы, типа, можете делать со мной что хотите? Захочу – куплю, захочу – убью?
– Может, и так. Не люблю непослушных.
– Вы говорите, что я генетически один в один футболист из прошлого. А он послушным был?
– Не совсем.
– А с ним тоже вы разбирались?
