Кампанийские стейкхолдеры часто используют пути наркотрафика, которые кланы предоставляют в их распоряжение, чтобы найти новые территории, готовые принять в себя ядовитый груз, новые могилы, которые можно заполнить. Одним из результатов операции «Царь Мидас» стал выход на перевозчиков, налаживающих связи для организации транспортировки отходов в Албанию и Коста-Рику. К сегодняшнему дню уже разработаны все направления. Восточное, в сторону Румынии, где у Казалези сотни гектаров земли; африканское — Мозамбик, Сомали, Нигерия. То есть страны, где у боссов всегда были связи и поддержка. Неизгладимое впечатление на меня производили взволнованные лица коллег Франко, кампанийских стейкхолдеров, при получении известий о цунами. Когда они видели такие сообщения в новостях, то резко бледнели. Казалось, что их жены, любовницы и дети находятся прямо там, в эпицентре бедствия. На самом же деле причина совсем в другом: опасности подвергался бизнес. Огромная волна обрушилась на побережье Сомали, после чего на размытых пляжах между Оббией и Уаршейком обнаружили несколько сотен контейнеров, наполненных токсичными и радиоактивными отходами, которые лежали под слоем песка с 80–90-х годов. Слишком пристальное внимание могло помешать осуществлению новых перевозок и поискам новых лазеек. Но опасность миновала. Благотворительные организации, помогающие беженцам, сосредоточили всеобщее внимание не на появившихся из-под земли емкостях с отравой, а на плававших рядом с ними трупах. Море тоже оказалось задействовано в процессе противозаконной переработки. Перевозчики все чаще наполняли трюмы кораблей отходами, а потом подстраивали крушение, и судно шло ко дну. Такая система приносила двойную выгоду. Страховая компания выплачивала страховку, а отходы навечно опускались на морское дно.
Кланы повсюду находили места для отходов, а в области Кампания за десять лет антимафиозной чистки под руководством специально назначенного префекта назрела своя проблема с мусором, который некуда было девать. В Кампанию тайно свозили отходы со всей Италии, в то время как отбросы из самой Кампании в критических ситуациях отправляли в Германию по ценам, в пятьдесят раз превышающим тарифы каморры. Следствие установило: из восемнадцати неаполитанских фирм по переработке мусора пятнадцать напрямую связаны с каморрой.
Земля завалена мусором, и кажется, что решения нет. Уже несколько лет отходы упаковывают в брикеты: огромные кубы из измельченного мусора, обмотанные белым целлофаном. Чтобы переработать то, что уже скопилось на сегодняшний день, понадобилось бы пятьдесят шесть лет. Единственно возможной альтернативой кажутся мусоросжигательные печи. В Ачерре одно предложение о создании такой печи вызвало бурю негодований и яростных протестов. У кланов двойственное отношение к этому варианту. С одной стороны, они выступают против него, потому что хотят и дальше делать деньги на свалках и пожарах, а чрезвычайные ситуации дают им возможность спекулировать на подходящих для переработки брикетов земельных участках, на участках, даже им не принадлежащих. С другой стороны, если бы власти затеяли строительство мусоросжигательной печи, кланы первыми бы стояли в очереди на тендер и на последующее управление. То, что еще не стало достоянием следствия, уже давно известно местным жителям. Они напуганы и ожидают худшего. Боятся, что печи, отвечающие за уничтожение мусора чуть ли не со всей страны, станут собственностью кланов, и тогда все обещания об экологической безопасности будут нарушены, поскольку кланы начнут сжигать ядовитые материалы. Тысячи людей моментально поднимают панику, лишь услышав о предполагающемся повторном открытии уже переполненной свалки. Они опасаются, что отовсюду повезут токсичные отходы, выдаваемые за безвредные, и потому сопротивляются до последнего, чтобы не превратить свой родной край в неконтролируемое кладбище для бесконечного мусора. Когда в феврале 2005 года областной комиссар попытался возобновить работу старой свалки в Бассо-делль-Ольмо, около Салерно, местные жители в ответ выставили пикеты, перекрыв дорогу пытавшимся проехать грузовикам. Люди не сдавались и были готовы на все. Однажды ночью тридцатичетырехлетний Кармине Юорио нес вахту на баррикадах, но стоял такой холод, что он замерз до смерти. Утром товарищи пришли сменить его, но опоздали: губы уже посинели, и оледенела борода. Труп пролежал не меньше трех часов.
Свалка, карьер, бездонная пропасть постепенно становятся наглядными воплощениями смертельной опасности, которой подвергаются живущие рядом. Когда свалки переполняются, мусор сжигают. В провинции Неаполь есть зона, прозванная «пылающей землей». Она замкнута в треугольник Джульяно — Вилларикка — Куальяно. Тридцать девять свалок, двадцать семь из которых содержат вредные вещества. Территория, количество мусора на которой увеличивается на 30% в год. Техническая сторона вопроса уже многократно отработана, все действует как часовой механизм. Лучшие поджигатели — цыганские мальчишки. За одну сожженную кучу мусора кланы платят им пятьдесят евро. Сама процедура крайне проста. Каждую кучу оплетают пленкой из видеокассет, обливают спиртом или бензином и отходят подальше, используя в качестве фитиля длиннющую магнитную ленту. Поджигают ее, и через несколько секунд повсюду бушует пламя, как после напалмовых бомб. В огонь бросают отходы с литейных производств, сливают остатки клеящих веществ и топлива. Густой черный дым и пламя наполняют диоксином каждый сантиметр земли. Сельское хозяйство сдает свои позиции. Фрукты и овощи, ранее экспортировавшиеся даже в Скандинавию, теперь вырастают испорченными, земля вырождается. Разорение крестьян и повсеместный упадок только на руку каморре: отчаявшиеся землевладельцы распродают свои участки, а кланы приобретают их за бесценок, чтобы превратить в новые свалки. Люди же умирают от рака. Идет молчаливая неторопливая бойня, с трудом поддающаяся отслеживанию из-за массового оттока населения в больницы на севере Италии, где появляется шанс продержаться подольше. Центральный институт здравоохранения выяснил, что за последние годы в тех городах Кампании, где перерабатывают токсичные отходы, стало на 21% больше смертей, вызванных злокачественными опухолями. Бронхи загнивают, трахеи краснеют, а потом в больнице на компьютерной осевой томографии выявляют черные пятна — опухоли. Если нанести на карту места проживания больных из Кампании, то можно увидеть маршруты перевозок токсичных отходов.
Однажды мне вздумалось пройти пешком по «пылающей земле». Я повязал платок, закрыв нос и рот, как делают маленькие цыгане, отправляясь поджигать мусор. Мы с ними выглядели как ковбои посреди прерий из тлеющих отбросов. Я шел по уничтоженной диоксином земле, которую наполнили ядом приезжающие грузовики и опустошил огонь, обрекая на вечную пустоту.
Висевший в воздухе дым был не слишком плотным, он делал кожу липкой и влажной. Неподалеку, на огромном бетонном основании в форме буквы X, стояло несколько домиков. Они располагались на месте бывших свалок. В какой-то момент, когда уже было сожжено все, что только возможно, нелегальные свалки исчерпывали себя и прекращали свое существование. Они буквально лопались от переизбытка мусора. Кланы использовали их как участки под застройку. Впрочем, по официальным документам здесь находились пастбища и сельскохозяйственные угодья. Так появились эти небольшие и очень симпатичные коттеджные поселки. Из-за небезопасного состояния почвы, возможных оползней и провалов надо было позаботиться об укреплении конструкции: две пересекающихся основы из железобетона обеспечивали устойчивость поселения. Дома стоили дешево, и все прекрасно знали, что под ними покоятся тонны отходов. Служащие, пенсионеры и рабочие, получившие шанс приобрести собственное жилье, закрывали глаза на состав почвы у себя под ногами.
