У неестественности межклановой войны, столкновения капиталов, борьбы за инвестиции, поглощающих друг друга финансовых теорий всегда есть оправдывающие их причины, некий смысл, способный отодвинуть проблему на задний план и превратить конфликт во что-то чрезвычайно далекое, тогда как на самом деле этот самый конфликт разворачивается во дворе твоего дома. В поисках смысла ты можешь все распределять по ящичкам своей картотеки, но запахи неподвластны систематизации, они просто есть. Извне. И вместе образуют единственный верный путь к утерянным бесценным воспоминаниям. Я до сих пор чувствую эти запахи. Не только крови, опилок и лосьона после бритья, исходящего от молоденьких безусых новобранцев, но, в первую очередь, женской парфюмерии. Ноздри забивала тяжелая смесь из запахов дезодоранта, лака для волос и сладких духов.
Женщины всегда принимают участие в клановой борьбе за власть. Не случайно во время файды в Секондильяно две из них были убиты с такой жестокостью, какой удостаиваются только боссы. Однажды около сотни женщин вышли на улицы, чтобы помешать арестам сбытчиков и их охраны. Они поджигали мусорные баки и хватали за руки карабинеров. Я видел, как девочки-подростки оживлялись всякий раз, когда видели рядом телекамеру, бросались к ней, улыбаясь в объектив и напевая что-нибудь, предлагали взять у них интервью, ходили кругами вокруг операторов, пытаясь разглядеть логотип на камере и понять, для какого канала их снимают. Они — надежда, что кто-то с телевидения увидит их и позовет участвовать в какой-нибудь передаче. Счастливых случайностей здесь не бывает, за них борются не на жизнь, а на смерть, их покупают, их ищут. Случайности — это плод усилий. То же самое и в отношениях с мальчиками: ничего нельзя пускать на самотек, надеясь на неожиданную встречу и сказочную любовь с первого взгляда. Каждое достижение — результат правильной тактики. Не иметь никакой тактики — опасное легкомыслие для девушки, всегда есть опасность, что кто-то распустит руки и они окажутся не там, где надо, что чужие языки настойчиво проникнут за плотно сжатые зубы. Надевая узкие джинсы и обтягивающую кофточку, девушки превращают красоту в приманку. В некоторых случаях красота становится ловушкой, пусть и самой приятной. Но если ты поддашься, соблазняешься на минутное удовольствие, то неизвестно, что ждет тебя дальше. Каждая девушка стремится завладеть парнем получше и, когда он попадает в расставленную ловушку, делает все, чтобы удержать его. Со всем мирится. Глотает, зажав нос. Теперь он принадлежит ей. Целиком. Как-то я проходил мимо одной школы. На моих глазах с мотоцикла слезла девушка. Не спеша, дав всем возможность разглядеть ее мотоцикл, шлем, перчатки и остроносые сапоги, в которых она еле передвигалась. Школьный служитель, один из тех, кто проработал здесь всю жизнь и на чьих глазах выросло не одно поколение школьников, подошел к ней со словами: «Франче, ты что, уже обженихалась? Да еще и с Анджело. Ты знаешь, что ему прямая дорога в Поджореале?»
«Женихаться» означает «быть помолвленными», а не «заниматься любовью». Этот Анджело вступил в Систему совсем недавно и пока никаких особо важных должностей не занимал. И, по мнению школьного служителя, со дня на день мог загреметь в тюрьму Поджореале. У девушки уже был готов ответ, еще до того, как она попыталась защитить своего парня. Ответ «на все случаи жизни», который всегда при себе. «Ну и в чем проблема? Свой ежемесячный заработок он и так будет мне отдавать. Он меня по-настоящему любит…»
Ежемесячный заработок. Это первая удача девушки. Когда парень попадает за решетку, «зарплата» все равно остается. Это деньги, выплачиваемые кланами семьям своих членов. Если есть невеста, то деньги идут ей, но, чтобы получить их наверняка, надо быть беременной. Брак необязателен, достаточно ребенка, пусть еще и не родившегося. Хотя, если ты только невеста, есть риск, что неожиданно объявится еще какая-нибудь девушка, которая знать не знала о твоем существовании. В таких случаях или местный представитель клана решает, как разделить выплату между двумя женщинами — это небезопасно, ведь их семьи станут относиться друг к другу по меньшей мере прохладно, — или сам мафиозо выбирает ту, которой все достанется. Чаще всего никто из соперниц ничего не получает и все отходит семье заключенного, что решает проблему. Брак или рождение ребенка — вот две вещи, которые стопроцентно гарантируют получение денег. Их практически всегда передают из рук в руки, чтобы не оставлять следов на банковских счетах. Для этого есть «призраки». «Призраком» называют человека, занимающегося доставкой ежемесячного пособия. Это прозвище получено за незаметность, они как невидимки, словно под землей добираются до места назначения, выследить их почти невозможно — такие меры безопасности необходимы, чтобы избежать шантажа, давления, грабежей. Они появляются на улице из ниоткуда, к одним и тем же домам всегда приходят разными маршрутами. «Призраки» отвечают за зарплаты низших слоев клана. Каморристы, занимающие более высокие посты, время от времени обращаются за нужной суммой напрямую к кассиру. «Призраки» — не члены Системы, хотя могли бы воспользоваться своим привилегированным положением и претендовать на место в клане. Очень часто на клан работают пенсионеры, бухгалтеры из магазинов, старые счетоводы из мелких лавок, получая, таким образом, неплохую прибавку к пенсии. К тому же у них появляется повод еще раз выйти из дома, а не просиживать весь день перед телевизором. 28 числа каждого месяца они стучат в дверь, ставят на стол свои сумки, достают из туго набитого внутреннего кармана куртки конверт с написанным на нем именем каморриста, убитого или арестованного, и отдают его жене или старшему сыну. Почти всегда вместе с деньгами они приносят немного продуктов. Ветчина, фрукты, спагетти, яйца, хлеб. Курьеры поднимаются по лестнице, шурша пакетами и задевая ими о стены. Продолжительное шуршание и тяжелые шаги означают, что приближается «призрак». Они всегда нагружены до предела, продукты покупают в одних и тех же магазинах, фрукты — у одних и тех же торговцев, покупают все за один раз, а потом разносят по семьям. По количеству сумок курьера сразу понятно, сколько жен или вдов каморристов живет на этой улице.
Дон Чиро — единственный «призрак», которого я знал лично. Он был родом из исторического центра города, разносил клановые зарплаты еще в прежние неспокойные времена. Теперь же, в нынешний благоприятный период, кланы стремятся не просто выжить, а реорганизоваться. Дон Чиро работал на кланы Испанских кварталов и на протяжении нескольких лет еще и на кланы Форчеллы. Сейчас он время от времени сотрудничал с кланом квартала Санита. «Призрак» так ловко находил в лабиринтах неаполитанских переулков дома, подвалы и полуподвалы, строения без номеров, каморки, притулившиеся в углах лестничных площадок, что почтальоны, вечно плутавшие в этих дебрях, поручали ему относить почту своим клиентам. Ботинки у дона Чиро были стоптанные, спереди нарывом выпирал большой палец, а каблуки сровнялись с подошвой. Такие ботинки — самый настоящий символ «призрака», свидетельство пройденных пешком километров, вверх и вниз по переулкам Неаполя, и дороги эти становились еще длиннее из-за вечной мании преследования и страха быть ограбленным. Дон Чиро ходил в неопрятных штанах, довольно чистых, но неглаженых. Его жена умерла, а новая подруга-молдаванка была слишком молода, чтобы по-настоящему заботиться о своем спутнике. Пугливый по натуре, он смотрел в пол, даже когда разговаривал со мной, усы у него пожелтели от никотина, так же как и указательный и средний пальцы на правой руке. Еще «призраки» приносят каждый месяц зарплату каморристам, чьи жены оказались за решеткой. За арестованную жену деньги брать стыдно, поэтому во избежание наигранных упреков, криков на лестнице, театральных жестов и выпроваживаний из дома, во время которых, впрочем, оскорбленный муж не забывает забрать пресловутый конверт, курьеры обычно, не доводя до этого, сразу идут домой к матерям каморристок и передают деньги им, чтобы те уже сами разбирались с семьей заключенной.
