Полагалось выключить компьютер и немедленно позвонить директору, но Наташа ошарашенно сидела не шевелясь. Пока не испугалась, что сейчас заплачет неизвестно отчего. Что-то в последнее время она стала слезливой, как мама. Та любила поплакать по малейшему поводу.
Тогда Наташа решительно направилась в соседнюю комнату, мечтая, чтобы Морошин оказался на месте, и облегченно вздохнула, увидев откинувшегося в кресле парня.
– Ты зачем в мой компьютер лез? – ласково спросила Наташа. Увидев Стаса, она сразу как-то успокоилась, ей больше не хотелось плакать, она даже почувствовала себя злой и веселой ведьмой Геллой и почти пожалела незадачливого Морошина, которому сейчас придется совсем не сладко.
Он так явно испугался, что Наташа пожалела его еще больше.
– Никуда я не лез! Ты что, спятила? – возмутился он. Возмутился тихо, чтобы никто не слышал.
– Стасик, – Наташа села на свободное кресло и слегка покачалась вправо-влево, – говори быстро и доходчиво, иначе я сейчас Петру Михалычу позвоню. Это я ведь одолжение делаю, время на тебя трачу.
Петр Михайлович Сапрыкин являлся и директором, и хозяином фирмы, Наташа знала, что сотрудники его побаиваются, а молодежь вроде Морошина просто трепещет. Сама Калганова директора не боялась, он ей нравился, и она его очень уважала.
Странно, что она подумала про Морошина «молодежь», как будто себя молодой уже не считала. Стас был, конечно, моложе, но не так уж намного, года на четыре. Ну, может, на пять.
– Не лез я в твой комп, – продолжал шепотом возмущаться Стас.
Наташа вытянула руку и демонстративно полюбовалась кольцом с большим бриллиантом. Кольцо было от фабрикантов, и Наташа давно и всерьез считала его своим талисманом. Фабрикой владел ее прапрадед по отцовской линии, и кольцо было тем немногим, что удалось сохранить после страшных революционных и военных лет. Маме оно не нравилось, она постоянно носила другое, тоже с большим бриллиантом, а это родители подарили Наташе к окончанию института.
– Стас, ты меня задерживаешь.
– Да с чего ты взяла-то? Не лез я в твой комп! Что мне, делать больше нечего?
– Кто в чей компьютер лез? Здравствуйте, – раздался совсем рядом низкий голос.
Наташа и Стас подняли глаза и обомлели: рядом стояли сам директор Сапрыкин, а за ним его заместитель Анатолий Константинович Выдрин. Вообще-то худощавый, импозантный, в дорогом костюме, Выдрин выглядел намного представительней коренастого, с грубоватым лицом Сапрыкина и скорее мог сойти за директора и хозяина. Петр Михайлович же больше напоминал тракториста, надевшего костюм, чтобы покрасоваться на деревенской свадьбе.
Рабочие столы в фирме отделялись друг от друга высокими книжными полками, и заметить входящих в помещение было трудно, вот они и не заметили.
– Здрасте, – в один голос отозвались Наташа и Морошин. При этом Стас побледнел почти до синевы, а Калганова покраснела.
За взлом пароля на чужом компьютере полагалось немедленное увольнение, и они оба это знали.
– Что здесь происходит? – опять спросил директор. – Наташа!
– Ничего, Петр Михалыч, – промямлила она, – это… недоразумение. Мы сами разберемся.
Ей стало жалко дурака Морошина. Да и оказаться в роли «доносчика» не хотелось.
– Ну, смотрите. – Помолчав, Сапрыкин укоризненно покачал головой, и начальство направилось дальше.
– Пришлешь мне письмо! В нем подробно напишешь, зачем полез в мой компьютер. Не напишешь до вечера – завтра все расскажу Петру Михалычу, – прошипела Наташа и отправилась на свое рабочее место.
Часа через два ей неожиданно позвонил Выдрин.
– Зайдите ко мне, пожалуйста, – услышала она приветливый голос.
Выдрина она терпеть не могла непонятно почему: дел с ним никогда не имела, а в общении он был исключительно вежлив, дамам при встрече целовал ручки, голоса никогда не повышал, козней не строил. Дамы в фирме его обожали, а Наташа не любила.
Кабинет заместителя директора располагался в самом конце коридора рядом с директорским, и Наташа по дороге заглянула в комнату Морошина – письма он ей так и не написал. На месте его не оказалось, и она разозлилась: идти к Сапрыкину жаловаться не хотелось.
– Наташа, – строго произнес Анатолий Константинович, едва она закрыла за собой дверь кабинета, – с вашего компьютера в сеть ушел вирус.
– Что?! – ахнула она.
– Садитесь, – спохватился замдиректора.
– Гаденыш! – выдохнула Наташа, стоя столбом перед столом Выдрина.
– Не понял, – опешил он.
– Это я не вам. Простите, – буркнула она.
– Надеюсь, – усмехнулся Выдрин и кивнул на стул: – Садитесь-садитесь.
Наташа уселась, а он встал и прошелся по кабинету, заложив руки за голову.
– Так что произошло с вашим компьютером? Наташа, это касается не только вас, но и фирмы, и игры в партизан сейчас неуместны.
Ее почему-то покоробили слова про «игры в партизан», но замдиректора был прав, и она призналась:
– Морошин зачем-то залез в мой компьютер в пятницу. В 22:41.
Собственно, он и предполагал нечто подобное, услышав разговор молодых программистов, и сейчас похвалил себя за проницательность.
– А как вы узнали, что это он? – удивился Выдрин.
– Программу написала, – вздохнула Наташа, – когда компьютер включается, программа фиксирует сидящего напротив.
– Зачем?
– Да так… – пожала она плечами, – делать было нечего, вот я и написала.
– Вашу бы энергию да в мирных целях, – усмехнулся он. – Ребята сейчас ваш компьютер «почистят». Погуляйте часок.
Наташа не поняла, какая такая у нее энергия и в каких целях ее нужно использовать, но согласно покивала и вышла из кабинета.
Не нравился ей Анатолий Константинович.
По дороге она опять заглянула в соседнюю комнату, и снова Морошина на месте не оказалось.
Программисты из группы администрирования возились с ее компьютером, делать ей было решительно нечего, и она, послонявшись по офису, отправилась на улицу погулять, порадовавшись, что нет дождя. Впрочем, глаза у нее не накрашены, и дождь ей не страшен.
По московским меркам, фирма располагалась почти рядом с Наташиным домом. В хорошую погоду она даже любила ходить домой пешком, вся прогулка занимала всего минут тридцать, может быть, чуть больше.
Она вдруг замедлила шаг, впервые удивившись, что в последний год ей ни разу не пришло в голову пройтись пешком. Она больше не прогуливалась и почти перестала краситься, а ведь год назад выйти из дома с ненакрашенными глазами было для нее чем-то совершенно немыслимым.
Она очень изменилась за прошедший год.
Год назад выяснилось, что она ждет ребенка. Виктор очень обрадовался, каждое утро спрашивал, как Наташа себя чувствует, заставил ее накупить дурацких книг о том, как нужно вести себя во время беременности, и постоянно напоминал ей об «ответственности». Наташа никакой «ответственности» не чувствовала, она и без напоминаний не стала бы делать что-то во вред будущему малышу, она, как и раньше, ходила на работу, в магазины, готовила еду и не собиралась относиться к себе как к тяжелобольной.
