Через несколько минут тропинка вывела меня к ровной и практически сухой дороге, вдоль которой стояло четыре или пять крепких особняков. Дорога уходила в сторону трассы, и сейчас оттуда быстро приближалась какая-то машина. Я вернулась по тропинке немного назад, чтобы там переждать, пока она проедет.
В одном из дворов, почуяв чужого, залилась звонким лаем собака. Но хозяева неугомонного пса, очевидно, привыкли к тому, что он подает голос при каждом удобном случае, и, к моей радости, не обращали на него внимания.
Машина далеко не уехала, а остановилась перед воротами ближайшего ко мне дома. Хлопнула дверца, затем скрипнула калитка, послышался стук в окно. Открылась и закрылась входная дверь, после чего снова установилась тишина, нарушаемая лишь псом, с лая постепенно перешедшим на ленивое потявкивание.
Покосившись с завистью на машину, я снова вышла на дорогу и быстро миновала дома. Пес с воодушевлением снова залаял мне вслед.
Посмотрев в сторону «лагеря», я с удивлением обнаружила, что крыша ангара действительно отчетливым пятном выделяется на фоне неба, несмотря на то что расстояние между мной и ангаром было еще достаточно велико. Очевидно, «лагерь» находился на пригорке, а дальше шел естественный склон.
На этот раз признаков тропинки, а тем более дороги, которая вывела бы меня ближе к «лагерю», не нашлось. Решив, что хуже не будет, я отправилась «напрямки», от души надеясь, что не наткнусь на овраг или другую подобную неприятность. Мне повезло. Поле, хотя и было пересечено вдоль и поперек довольно глубокими рытвинами, оказалось вполне пригодным для передвижения.
Поддев что-то ногой при очередном шаге, я остановилась, провела рукой над неровной поверхностью земли. Заинтересовавший меня предмет оказался куском алюминиевой проволоки длиной около метра. Проволоку я компактно свернула и, сама не знаю зачем, сунула в карман.
Чем ближе к территории центра я подходила, тем понятнее становилась причина, почему ангар заметен издалека. Теперь он выделялся уже не темным пятном, а, наоборот, с каждым метром становился все светлее. Темной оставалась только верхняя, обращенная к затянутому тучами небу поверхность. Вокруг ангара находились пока невидимые для меня источники света. Дюралюминиевая поверхность ангара отражала этот свет и, казалось, слегка фосфоресцировала в темноте.
Было уже четыре минуты восьмого, когда я наконец достигла цели. Во всяком случае, я надеялась, что подошла именно к «лагерю», потому что территория впереди действительно была обнесена колючей проволокой. Только находилась эта проволока не над землей, а тянулась, причем в несколько рядов, по верху стандартного бетонного забора, которым обычно огораживают военные базы, склады и прочие объекты подобного рода.
Гром говорил, что центр занимает территорию бывшей военной базы, но о бетонной ограде он не упоминал. Маленькая неточность, а сколько неприятностей. Преодолеть такое препятствие гораздо сложнее, чем простую «колючку».
Забор тянулся в обе стороны и исчезал в темноте. Точную его протяженность даже предположить было трудно. Я двинулась вдоль забора в сторону дороги, держась от него на некотором расстоянии. Метров через сто бетонное ограждение образовывало прямой угол.
Здесь я устроила непродолжительный перерыв, во время которого временно избавилась от пакета, который всю дорогу так и несла под мышкой.
Содержимое пакета, кроме минеральной воды и шоколада, я рассовала по карманам. Подумав, что неплохо бы подкрепиться, шоколад я все-таки тоже вынула, а пакет засунула в небольшое углубление на расстоянии трех шагов от угла бетонной ограды. Почти полная бутылка надежно придавила пакет к земле. Он мне сегодня еще понадобится, ведь с ним я зашла в кинотеатр, значит, с ним же должна и вернуться в гостиницу.
С удовольствием сжевав несколько кусочков шоколада, оставшуюся часть я завернула в бумажную обертку — калорийное НЗ никогда не помешает, — а фольгу скатала в плотный шарик и зашвырнула подальше.
Посмотрев на циферблат часов и заметив, что на «привал» ушло целых шесть минут, я вернулась к забору и продолжила экскурсию.
Между «лагерем» и придорожной лесополосой простиралось обширное пустое пространство. Пройдя по нему еще метров пятьдесят, я чуть было не вышла на дорогу, ведущую от «лагеря» к шоссе. Остановил меня свет фар приближающейся машины.
Встав на четвереньки — вытягиваться на мокрой земле во весь рост не хотелось, да в этом и не было особой необходимости, так как подъездная дорога находилась на некотором возвышении, — я пропустила машину и попятилась по придорожной канаве в сторону, противоположную от «лагеря». Сделала я это очень вовремя. Едва машина приблизилась к лагерю, вспыхнул яркий фонарь, осветивший выкрашенные в темный цвет широкие ворота и значительное пространство перед ними. Очевидно, сработала автоматика, или на воротах находился постоянный дежурный.
Медленным движением закрыв нижнюю часть лица курткой — ведь я оказалась на самой границе освещенной территории! — и проклиная все на свете, я опустилась к самой земле. Только голову подняла настолько, чтобы можно было следить за тем, что происходило у ворот.
Сами ворота остались неподвижными, но металлическая дверь рядом с ними с лязганьем приоткрылась, и оттуда вышел человек, одетый в полевую армейскую форму. В руке он держал что-то, по виду напоминавшее резиновую дубинку. Дверца машины со стороны водителя открылась, выпустив высокого плечистого мужчину. Глухо стукнула по асфальту трость.
Если по поводу машины еще оставались какие-то сомнения — в темноте да на растоянии трудно точно определить ее марку, — то не узнать эту импозантную фигуру было невозможно. Я кровожадно улыбнулась. Добрый вечер, господин Горшенин. Помахала бы вам ручкой, да боюсь повергнуть вас в преждевременный шок.
Человек в форме вытянулся чуть ли не по стойке «смирно» и быстро и тихо заговорил. Горшенин, также вполголоса, задал вопрос, затем еще один. Я слышала только приглушенные голоса. Удалось разобрать только несколько слов, из которых я поняла, что в «лагере» какие-то сложности. Пару раз прозвучало слово «доктор». Разговор шел также о каком-то посетителе, но подробностей я так и не уловила. Главное, что мне удалось уяснить, так это то, что Горшенин задерживаться здесь надолго не собирается.
Горшенин и тот, второй, прошли внутрь, дверь захлопнулась со звонким щелчком. Я выждала некоторое время, но фонарь над воротами продолжал гореть. Пришлось отодвинуться еще дальше — на расстояние, достаточное для того, чтобы пересечь дорогу, не опасаясь при этом быть замеченной.
Обогнув по окружности освещенный участок, я оказалась около одноэтажного здания, несколько выступающего по эту сторону ограды. Дверь, ведущая в него, также была металлической, слева от нее находилось узкое неосвещенное окно. Здание представляло собой типичный контрольно-пропускной пункт, состоящий из нескольких помещений и с левой стороны вплотную примыкавший к металлической опоре ворот. Входная дверь находилась ближе к правому торцу, метрах в пяти от угла.
Над дверью горела тусклая лампочка, защищенная сверху металлическим козырьком. Объектива видеокамеры я нигде не заметила, но маячить непосредственно перед дверью все же не рискнула. Бетонный забор и выступающая за него почти на метр стена здания образовывали неплохое укрытие. Оттуда я и решила начать штурм. Пришла пора вторгнуться на территорию «лагеря».
