– А откуда у вас лошадь? – спросил Виктор Петрович. – Где вы ее взяли?
– В цирке. Это была лошадь моего мужа. Она состарилась, ее списали. Я взяла ее себе. Не отправлять же близкого человека на колбасу.
– Разве лошадь старая? Незаметно.
– По мне тоже незаметно. Угадайте, сколько мне лет?
– Тридцать.
– Сорок восемь.
– Нет! – не поверил Виктор Петрович.
– Я всю жизнь езжу на лошади, позвоночник тренируется. А позвоночник – главное. Он держит.
– Как вас зовут? – спросил Виктор Петрович.
– Таня.
– Вы похожи на Нефертити.
– Я знаю.
– А как зовут лошадь?
– Маня.
– Таня и Маня…
Помолчали. Пролетел тихий ангел.
– Я сделаю подкову и позвоню вам. Дайте мне ваш телефон.
Таня продиктовала.
Семь цифр. Код к счастью. Золотой ключик.
Виктор Петрович нашел в интернете конно-спортивный комплекс. Позвонил, договорился, поехал.
Куда-то шел, по каким-то коридорам и мастерским, встречался с кузнецами. Один кузнец ему понравился, другой – нет.
Казалось бы, трудно различить по лицу, с кем имеешь дело, но Виктор Петрович был физиономист. Он знал – на лице все написано и все можно прочитать.
Нужно было снять мерку с копыт.
Виктор Петрович созвонился с Таней и пришел к ней домой.
Таня жила в деревянном строении, похожем на скворечник. Внизу – гараж, в гараже жила Маня. Сверху комната для Тани.
Комната находилась прямо над конюшней. Сплошные полки с книгами, стойкий запах лошадиной мочи, никаких следов мужчины. На стене – фотография юноши, похожего на восточного принца.
– Кто это? – спросил Виктор Петрович.
– Это мой сын Даня. Он живет в Англии.
Виктор Петрович хотел узнать, где живет отец Дани, но спрашивать было неудобно. Таня угадала его мысли.
– С мужем я разошлась, – сказала она. – Мы поделили имущество. Квартира в Москве ему, а дача мне.
Виктор Петрович быстро сообразил, что раздел неполноценный. Дача – скворечник, и земли кот наплакал. Соток пять, не больше. Муж обвел Таню вокруг пальца.
– Хотите чаю? – спросила Таня.
– Просто кипяток, – сказал Виктор Петрович.
– Почему?
– У меня от чая изжога.
Таня заварила сухие травы, которые сама насобирала в полях.
К чаю были поданы сушки и сухарики.
По всему было заметно, что Таня без денег. На что живет – непонятно.
– Надо было сохранить квартиру, – сказал Виктор Петрович. – Квартиру можно сдавать. Реальный доход. Аренда.
– Не поеду же я с Маней на девятый этаж. Где она там будет жить? На балконе?
Значит, все жертвы из-за Мани. Возможно, и мужем тоже пожертвовала.
– А вы давно с Маней? – поинтересовался Виктор Петрович.
– Всегда.
– А сколько ей лет?
– Четырнадцать.
– Это много?
– По человеческим меркам, один к пяти.
– Значит, семьдесят, – посчитал Виктор Петрович. – Как мне. Мы с Маней ровесники.
– Вам семьдесят? – удивилась Таня. – Я думала, пятьдесят. Стеснялась к вам подойти. Еще подумаете: старуха, а пристает…
Перед тем как уйти, Виктор Петрович зашел в стойло к Мане. Достал из кармана рулетку. Требовалось замерить копыта. Подкова должна быть по размеру, как ортопедическая обувь.
Таня помогала, поддерживала ногу лошади под коленом. Маня гневно косила фиолетовым глазом. Ей не нравилась фамильярность, исходящая от постороннего человека. Она тихо ненавидела, но держала себя в узде.
Таня бормотала лошади ласковые слова, увещевала, снимала агрессию.
Нежное бормотание обволакивало душу Виктора Петровича. И злоба лошади тоже нравилась. Это были живые чувства, живая энергия, которая совершенно покинула его жену. А здесь – сама жизнь, ее горячее дыхание…
Помимо сборки моторов, у Виктора Петровича появилась новая идея. Она называлась «Таня».
Он кинулся в заботу и усовершенствование ее жизни.
Тане явно не хватало помещения. Единственная комната на втором этаже совмещала в себе спальню, гостиную и кабинет. Прямо из комнаты лестница на первый этаж – крутая и опасная. Лестничный проем был не огорожен, просто дыра, как в погреб, и в эту дыру можно было загреметь среди ночи и сломать себе шею. Таня жила как матрос.
Виктор Петрович решил пристроить комнату на первом этаже – большую, метров пятьдесят, светлую и красивую. Много стекла. Эркер, чтобы свет падал с трех сторон. Мансардное окно на крыше. Ведь это справедливо, когда у Нефертити – удобная современная комната на первом этаже с эркером и мансардным окном. Свет будет литься с боков и сверху. Таня будет в этой комнате, как в хрустальном фужере, пронизанном солнцем. Он завезет ей мягкую мебель, широкий плоский телевизор, и они по вечерам будут вместе смотреть передачи и пить чай, заваренный сухими травами.
Анна Николаевна, бедная, забыла, как ее зовут и кто она вообще. Заботу мужа она не понимает и, значит, не ценит. И все его усилия уходят в песок, как в прорву. Зять Максим радуется, что Виктор Петрович зарабатывает на своих моторах, живет за свой счет, не просит. Теща – растение, лопух при дороге. Зачем лопуху деньги?
Родная дочь боялась своего мужа и не проявляла никаких инициатив, не предлагала отцу никакой помощи. Так что получалось, что Виктор и Нефертити – бесхозные, как детдомовские дети. Они никому не нужны. Сын Нефертити в Англии, муж-проходимец неизвестно где. Таня нужна только лошади. Маня без нее сдохнет.
Человек кому-то должен быть нужен. Кто-то должен в нем нуждаться. Хоть лошадь, хоть кто…
Настало время фундамента.
Виктор Петрович нашел хохла Ивана из города Тернополь. Он каждую весну приезжал с большой бригадой и зашибал деньгу. Рабочие вырыли глубокую траншею, армировали железом. Проложили арматуру, скрепили в ровные квадратики. Красиво. Профессионально. Любо-дорого смотреть. Буквально Фаберже.
Таня любовалась.
Пристройка находилась за домом, к ней не было подъезда. Приехала бетономешалка и вывалила десять кубов бетона прямо на землю. Иван нагнал рабочих со всех своих бригад, человек тридцать – мелкие, шустрые, как китайцы. У него это называлось «упасть».
Армия белых китайцев «упала» на строительную площадку, и они за двадцать минут перетаскали бетон в траншею.
Наблюдать за ними было интересно. Труд вообще притягивает глаз.
