Диего вздохнул, и, покачиваясь, встал с быка.
– Му-у, – жалобно прохрипел забитый до смерти Лупка.
Диего оскалился и присел на корточки. Нащупал еле бьющуюся жилку. Глядя в печальные глаза Лупки – ну словно брошенный женой молдаванин, или премьер-министр, которому отказали в кредите, некстати подумал Диего, – матадор сжал зубы на вене быка. Полилась по подбородку кровь…
Лупка слабо дернул ногой и затих навсегда.
* * *
– Двадцать семь, – сказал Диего.
Диего полоснул себя ножом по левой руке двадцать седьмой раз. Двадцать семь шрамов значили двадцать семь забитых насмерть быков. Диего плюнул на дымящийся труп последнего, двадцать седьмого, быка.
– Эль говнище, – презрительно бросил он трупу.
Поклонился аплодирующей толпе, и преподнес старосте села ухо быка, которое отгрыз зубами.
Повернулся и пошел домой.
Два года прошло с того дня, как я матадор, подумал он. И вот я какой, подумал он. Какой я красавец, подумал он. Я люблю себя, подумал он.
Диего шел медленно и гордо, как Антонио Бандерас в фильме «Десперадо», который в селе смотрели еще во времена работы канализации и телевидения. Он шел, подняв голову, а на ней красовалась треуголка, которую он выменял в городском музее Кишинева у одичавшего смотрителя за килограмм брынзы. Крепкие ляжки Диего терлись друг об друга, создавая поистине электрическое напряжение. Ведь они были обтянуты роскошными салатовыми лосинами. На поясе Диего красовался кушак, сделанный из бывшего знамени филиала ЦК ВЛКСМ села Гидигич. Так что на самом заду Диего красовался золотистый Ильич, смотревший как раз в провал… Лицо вождя было грустным.
Он выглядел так, как если бы ему открылась бездна.
Диего шел, элегантно поднимая треуголку при виде девушек. За то время, что он выковал в себе матадора, Диего стал самым популярным мужчиной Гидигича. Он покрыл всех женщин села, и стал медиа-персоной. Дело в том, что земляки, поначалу смеявшиеся над Диего, затем стали уважать его и собирались на корриду толпами. Конечно, они снимали схватки на мобильные телефоны и отсылали ролики родне за границу. А те выкладывали ролики в интернет. Так Диего стал мега-популярным в мире Матадором-Голые-Кулаки. И это не было преувеличением.
Диего забивал быков голыми руками, и схватка длилась порой до суток!
По пути Диего зашел в поликлинику. Там местный врач, убедившись, что медицинский полис Диего еще действителен, обслужил парня. Заклеил двадцать седьмой шрам смесью слюны, паутины, и елея. Прочитал наговор, дал Диего оберег.
Перекрестил на дорожку.
* * *
…в самолете Диего понравилось. Там было тихо, спокойно, и не было быков.
Зато там была правительственная делегация Молдавии, летевшая в Испанию просить продовольственную помощь. Один из членов делегации, высокий кудрявый мужчина, к которому все обращались по фамилии Попов, громко разговаривал по мобильному телефону. Диего проверил еще раз приглашение, которое получил от Ассоциации Матадоров Европы. Паспорт, документы, яички вареные, колбаса, толстолобик, в дорогу бабами пожаренный… Диего достал рыбку, бутыль вина, и стал кушать.
– Эль девица, – позвал он стюардессу.
– Принесите мне эль зубочисток, – сказал он.
– Испанец, – восторженно шепнула стюардесса коллеге.
Вокруг Диего забегали девушки в униформе. Заместитель министра иностранных дел, Анрюшка Попов, с ненавистью глянул на Диего. Опять я не в центре внимания, подумал он. Зазвонил мобильный, который Андрей никогда не отключал в самолете, потому что втайне мечтал погибнуть как Качиньский и хоть так войти в историю политики.
– Здравствуйте, – сказал он в трубку.
– Эй овца поди сюда! – крикнул он стюардессе.
– Да нет, это я не вам, – сказал он в трубку.
– Ты, ты сука, – сказал он стюардессе.
– Да как вы смеете, – сказала она.
– Молчи, крыса, – сказал он.
– Да нет, не вам, – сказал он в трубку.
– Принеси мне воды быстро, – сказал он стюардессе.
– Какой мля прямой эфир? – сказал он в трубку.
– Какой мля прямой эфир прямо сейчас?! – сказал он.
Поспешно отключил телефон.
Потом достал блокнотик и записал туда фразу, пришедшую в голову только сейчас.
«Молодые, европейски ориентированные политики Молдовы, – наподобие Андрея Попова, – знающие по четыре языка, носящие стильные костюмы, окончившиеся Институты международных политик.. Выведут страну из перманентного кризиса, куда ее завели люди старого формата и мышления… Глядим с широким диапазоном оптимизма… Хочу выразить… Новая европейская формация, впитавшая вежливость и манеры с водами фонтанчиков парижских университетов, где мы получали образование…».
Довольный собой, Попов рассмеялся и громко выпустил ветры.
– Мужчина, вы же не один! – воскликнула соседка с грудным ребенком.
– Заткнись соска, – сказал Попов.
– Один в твоем рту, – сказал он.
– Что, – сказала она.
– Хрен те в очко, – сказал он.
– Да как… – сказала она.
– Каком сверху, – сказал он.
– Да как вам не стыдно?! – сказала она.
– Стыдно в матку колотить, – сказал он.
– Нахал! – сказала она.
– Твой дед мой молодец сосал, – сказал он.
– Дурак, – сказала она.
– Дурак у меня в штанах, – сказал он.
– Хочешь познакомлю его с твоей дурочкой? – сказал он.
– Псих, – сказала она.
– Твой клитор увял и затих, – сказал он.
– Сумасшедший, – сказала она.
– Твой зад с моего буя сошедший, – сказал он.
Премьер-министр Филат и вся делегация одобрительно посмеивалась. Они обожали Андрюху за его искрометный юмор и веселую непосредственность молдаванина. Ну и за европейский такт, конечно.
Любой другой давно бы уже эту овцу надоедливую по стеклу размазал.
* * *
В Мадриде правительственная делегация Молдавии бодро бросилась к толпе телевизионщиков и встречающих. После короткого недоразумения полиция загнала дубинками молдаван во главе с Филатом в фургон, и отвезла в карантин. Там, после помывки хлоркой и тщательного осмотра на предмет вшивости и кишечных паразитов, их ждал прием. Гостей встречал восемнадцатый помощник второго заместителя министра Испании по делам отсталых африканских стран. Конечно, в костюме микробиолога: резиновом комбинезоне и маске…
А встречающая толпа стала аплодировать тому, кого они На Самом Деле встречали.
– Диего!!! – орали они.
