Смущаясь, Диего встал на движущуюся лестницу и едва не потерял дар речи. Девка перед ним, в короткой юбке, была без трусов. Рядом с ней ехала мама, молодая еще женщина лет сорока пяти. Присмотревшись к ним, Диего понял, как работают женщины. Это была связка по типу снайпер-автоматчик. Снайпер-девка без трусов, валила мужика с барсеткой, а мать-автоматчица прикрывала тылы от нежелательных лохов. Типа него, понял Диего с горечью.
– Лох, – прошептала мать дочери, глядя на Диего.
– Ты с ним не знакомься, – прошептала она.
Диего вздохнул и стал просто глядеть девчонке под юбку. Так он проехал третий, – нужный ему, – этаж. Пришлось спускаться пешком. Диего толкнул дверь и попал в комнату, пропахшую благовониями. Лавровый лист, кардамон, тмин, зира… Диего, робея, вспомнил текст статьи, набранной мелким шрифтом.
«Гостья из Испании Джулиана Соколитто рассказала корреспонденту „КП“, как в Испании молдаване справляют День Независимости и любят свою родину».
Статьи Диаго не запомнил. Что-то обрывочное.
«… вина как движок… блёвка… анал… пертурбация… минимализм как черта ментальности… если в ухо, то лучше узким… кабачок только мытый… молдаване блядь.. патриотизм как экспрессивная форма мастурбации… новоселье… а кули».
Но не это волновало Диего. Он хотел расспросить Джулиану, – которая в Кишиневе остановилась всего на пару дней, – о том, что такое правильная коррида. Так что, хорошенько потрахав – все же шестой год без бабы, – тощую женщину со злым лицом, Диего приступил к главному.
– Скажите, Джулия, – сказал он.
– Нон эсто Джулиа, эсто Джулиана, – сказала она.
– Эль испаньола настоящая, не есть быдло типа твой, – сказала она.
– Я Диего, – обиделся Диего.
– Твоя есть молдаван и эсто эль печать Каина, – сказала она.
– На всю твою эль гребанную жизн гребанного эль молдаванина, – сказала она.
– Ну? – сказала она.
– Я хотел бы узнать, как идет коррида, – сказал Диего, сунув свернутую в трубочку банкноту искуснице Джулиане межу ног.
– Эль кретино, не в зад, – сказал она.
– Потом эль запах, – сказала она.
– Си, си, в эль вагина, – сказала она, когда Диего исправился.
– Значит твой спрашивать что такой эль коррида? – сказала она.
– Моя хотеть знать что есть эль коррида и как ее эль проводить, – сказал Диего.
– О, коррида… – сказала Джулиана
– Эль мечта, я в эль прошлый трахаться с эль матадорре, о, си, – сказала она.
– Ближе к делу, – сказал Диего.
– Ближе к эль делу, – поправился он.
Джулиана, закрыв маленькие глаза с короткими ресницами на некрасивом лице уставшей путаны, стала рассказывать. Диего жадно слушал… К сожалению, мешал акцент Джулианы и ее вечные эти испанские словечки. Ничего, главное понять в целом, думал Диего. И, сам того не заметив, уснул в уголке.
* * *
Проснулся Диего от того, что кто-то стоял на его руке. К счастью, матадору хватило ума не подать виду, что он вообще есть. Это и спасло Диего. Ведь на его руке стоял огромный мужчина с клещами. Еще с десяток таких же больших злых мужчин окружили путану Джулиану Соколитто, и, привязав ее к стулу, пытали.
– Где деньги? – спрашивал мужчина.
– Эль подонки! – говорила в ответ Джулиана.
– Моя не понимать! – кричала она.
– Сука, деньги гони, – говорили мужчина.
– Эль испаньоло, – говорила она.
– Вот сука, – говорили мужчины.
– Сука, деньги? – говорили они.
– Эль недоумение, – говорила Джулиана.
– Ты сука, – сказал мужчина, читая ориентировку
– Гражданка Молдавии, Юлька Соколеску, – сказал он.
– Сбежала с деньгами фирмы в Испанию, открыла бордель, прогорела, – перечислял мужчина.
– Заехала домой, и решила использовать отпуск с пользой, – сказал мужчина.
– Эль недоразумение, – простонала путана.
Один из них, включив паяльник, подключил его к Джулиане таким способом, что познания Диего в слесарном деле несколько расширились. Как и глаза и рот Джулианы, из которых потоком хлынули слезы и крики.
– Братцы что же вы простую бабу! – закричала вдруг Джулиана.
– Нашу, молдавскую бабу, – кричала она.
– Ну да, да, я же наша, – кричала она.
– Деньги давай, – угрюмо говорили мужчины.
– Нету денег! – крикнула она.
– Совки млядь, – сказал мужчина.
– Кончилось ваше время, – сказал он.
– Рыночная инициатива должна быть подкреплена знанием маркетинга и всех тонкостей ведения бизнеса, – сказал он.
– А ты, работать не отстегивая вздумала? – сказал он.
– В Испании три года работала, ни одного евро не прислала, – сказал он.
– Нищая я, – простонала Юлька.
– До того дошла, что с неграми-клошарами за поесть трахаюсь, – сказала она.
Мужчины сурово покачали головами, сошлись в кружок. Уползая потихоньку из борделя, Диего слышал лишь обрывки фраз.
…«невероятная фрустрация… коллапс взаимоотношений… завзятая нимфоманка… папка-бизнесмен… коллаген… мелиорация отсталых районов… ганджубас… восьмая позиция по Рериху… дистрибуция как фактор развития… кончаем парни»…
У двери Диего оглянулся и увидел, что мужчины надели на голову путаны кулек с сердечком, похожим на красную задницу, и надписью «I love Amsterdam». Путана пыталась дышать. Потом громко испустила ветры.
Буквы шевелились…
* * *
– Торро, торро! – крикнул Диего.
Бык покосился на него, и продолжил щипать траву. Диего глянул ан его большие яйца, и пришел в ярость. У Хосе, к которому ушла Ольгуца, яйца тоже большие, подумалось ему. Ольгуца, сука, трахается сейчас с Хосе, ест шоколад, пьет вина, наслаждается жизнью в Евросоюзе, подумал он. С испанцем этим…. А раз быки в корриде участвуют, кто они, если не испанцы, подумал он. Значит и Лупка испанец, подумал Диего, с ненавистью глядя на быка.
– Эль ублюдок! – завопил Диего в бешенстве.
Расстегнулся и помочился на Лупку.
Бык в ярости взревел…
* * *
…коррида кончилась к полуночи.
Диего с двумя синяками, рваной раной руки и ушибом колена, сидел на трупе быка и еле дышал. Схватка была феерическая. Сначала бык шел на матадора рогами, но когда Диего бросил в глаза животному горсть песка, стал отворачиваться. Диего бил быка ногами прямо в нос, в самое чувствительное место. Ломал ему уши, зайдя сзади, с разбега целил быку в яйца и пару раз даже попал… Было бы здорово, если бы правила корриды позволяли хоть какое-то оружие, подумал Диего. Но уверенности у него не было, а раз так, подумал Диего, то не стоит и привыкать. В Испании матадор намеревался выигрывать бои по правилам. Тяжело в учении, легко в бою, вспомнил Диего любимую поговорку великого молдавского полководца Суворова, памятник которому стоит в городе Тирасполь.
