Сейчас разговоры о том, кто работает на чужой, а кто на своей радиостанции, кажутся смехотворными и постыдными. Кроме последышей вохры и гэбухи, никому уже не кажется зазорным сотрудничество со «Свободой». Дикторы московского телевидения почти в каждой сводке новостей ссылаются на передачи радиостанции. Талантливые российские журналисты приносят свои скрипты в московское бюро некогда столь страшного радио.
В этой обстановке иногда можно услышать мнение, что радио сделало свое дело, радио может закрыться. Это, конечно, неверно. Борьба за демократические идеалы далеко не закончена. Коммунизм – это лишь одна из личин тоталитаризма. Сейчас, на его руинах, уже появляется множество новых зловещих физиономий, повсеместно поднимает головы слепой от бешенства национализм. К своему сорокалетнему юбилею Радио «Свобода» благодаря накопленному опыту и интеллектуализму становится снова важнейшим фактором поддержки демократических сил.
1993
Люди в ловушках, бесы гуляют
Всвязи с частыми перемещениями между Москвой и Вашингтоном я стал иной раз испытывать некоторую двусмысленность. Проснувшись однажды и включив телевизор, чтобы узнать новости, подумал: почему они сегодня говорят с британским произношением? Лишь через минуту сообразил, что я не в Америке, и это просто «Останкино» передает программу ВВС без перевода. Еще одно странное, и на этот раз не такое безобидное, телевизионное впечатление. Однажды вечером в Москве я смотрел популярную программу «Времечко», в которой трое ведущих, один гладко причесанный, другой всклокоченный, третий – красивая женщина, отвечают на телефонные звонки зрителей. Вдруг в ровное течение беседы врезался истерический голос: «До каких пор мы будем терпеть этих черных?! Пора от них избавиться раз и навсегда!» Пораженный, я вскочил. Каким образом здесь на телевидении оказалась расистская группа White Supremacy
[334]
и как они осмеливаются открыто нападать на афроамериканцев? Лишь с опозданием я понял, что этот звонок не имеет никакого отношения к американским делам, и вспомнил, что «черными» в Москве называют не негров, а кавказцев. Мрачная ирония состоит в том, что в Америке Caucasian означает «человек белой расы». Оказалось, что «черные», в данном случае чеченцы, только что обманули этого нервного бизнесмена на три тысячи долларов.
Увы, для многих людей в России «чеченец» является синонимом «мошенника». Еще в последнее «советское» лето 1991 года я стал свидетелем паники на Измайловском «блошином рынке», когда на торговцев напали чеченские рэкетиры. Народ сбежался, в том числе и многие свои блатные молодчики, разносился клич «Бей Чечню!». Это была как бы одна из многочисленных репетиций нынешних трагических событий. Больше всего я боюсь, что эти события вызовут взрыв шовинизма в России. Пока этого, слава Богу, не происходит. Напротив, публика как бы симпатизирует простым чеченцам, жертвам государственного погрома в Грозном.
Советская идеология оставила в наследство новой России огромную бомбу своей «ленинской национальной политики» с ее ханжеским постулатом «вечной и нерушимой дружбы народов СССР», с ее искусственно прочерченными границами и с ее кадрами коррумпированной национальной партбюрократии. Джохар Дудаев был не кем иным, как членом этой обнаглевшей партбюрократии в ее военном варианте. Сейчас ленинская бомба с шипением кружится на Кавказе.
Спору нет, идет исторический и вряд ли остановимый процесс дезинтеграции вековой российской империи. Когда-то мы мечтали о возникновении содружества демократических республик. Сейчас перед нами стоит угроза возникновения многочисленных фашистских диктатур в отделяющихся этнических регионах. Под угрозой уже не империя, а «российская цивилизация», которая сквозь все препоны пытается найти свое место в демократическом мире.
Весьма любопытны исторические параллели, что появляются в связи с чеченскими событиями в американской прессе, которая на этот раз почему-то нередко отступает от своей традиционной непредвзятости и изображает ситуацию в голливудском духе: good guys and bad guys
[335]
. С подачи Збигнева Бжезинского параллели проводятся либо с колониальными войнами, либо с советскими оккупациями Венгрии, Чехословакии, Афганистана.
Легче всего, однако, российская операция в Чечне поддается сравнению с совсем недавним американским штурмом Панамы. В обоих случаях речь шла об удалении периферийного криминального режима, который мог дестабилизировать метрополию, причем в американском случае дело было менее законным, поскольку проходило на территории независимого государства. Панамская операция, однако, была отлично спланирована и профессионально исполнена, что привело к меньшему числу жертв и не вызвало возмущения внутренней и мировой общественности.
Бжезинский, всю жизнь боровшийся против советского империализма, и сейчас размышляет в прежнем ключе, делая из России все того же советского монстра, а из фашиста, генерала Дудаева, едва ли не романтического борца за свободу, безупречного рыцаря своего «маленького, но гордого народа». Между тем, по сравнению с ним генерал Норьега выглядит сущим либералом. В условиях распада российского конгломерата личности типа Дудаева с их криминальным мессианизмом представляют страшную опасность не только для России, но и для всего мира. Идиотское бахвальство, угрозы сжечь Москву, развалить «колосса на глиняных ногах» были бы смешны, если бы не огромное количество скопившегося там оружия. Слетают порой с языка и какие-то темные ядерные намеки. Вожди окружающих Чечню маленьких республик живут в постоянном страхе перед свирепой дудаевской гвардией. Видя теперь, как они умеют воевать, мы понимаем, что они легко могли бы уничтожить, скажем, Грузию или Дагестан.
У меня нет ни малейшей симпатии к скопившейся сейчас вокруг Ельцина группе старорежимных коммунистических аппаратчиков и уж тем более я не испытываю приязни к бесноватым в своей тупости постсоветским генералам. Это они с их бездарностью и наплевизмом (вечный советский гонор – «шапками закидаем!») умудрились превратить полицейскую акцию в колониальную войну против целого народа. Они же, сохраняя своих элитных опричников, пустили в первый серьезный бой сосунков-первогодков: авось, мол, и так сойдет. Стойко проследовав за давней российской традицией бессмысленных жертв, генерал Грачев проливает теперь крокодиловы слезы по «мальчикам, умиравшим с улыбкой на устах». Школу советской армии не так легко забыть. В результате главный мазурик превращен теперь в мифологический образ вождя свободолюбивого Кавказа. А ведь можно было бы, скажем, исключить дудаевскую Чечню из состава Федерации, блокировать границы, защитить железную дорогу, и тогда все пошло бы по другому, не столь жестокому сценарию.
И все-таки это уже не советская армия. Когда в 1944 году Сталин депортировал многие народы Кавказа, в том числе чеченцев, армия не оставила никому никаких надежд на сопротивление. Теряя несчетно своих, красные уж подавно не щадили чужих. У нынешней армии на рукавах все-таки трехцветные нашивки российской демократии. Эта армия отказалась проводить коммунистический переворот 1991 года и подавила красно-фашистский бунт 93-го. Все-таки она принадлежит стране с многопартийным парламентом, стране, в которой практически не существует цензуры, где телевидение, радио и газеты освещают мельчайшие подробности позорной войны, где люди не боятся правительства, стране с открытыми границами и нарождающейся системой свободного предпринимательства.
