Балкон хоть и был застеклен, но не отапливался, это же не зимний садик в новорусских хоромах, а маленький, прилепленный к квартире аппендикс.
Телефон, ключи и, кстати, теплая одежда остались, есессенно, в квартире!
Зинаида начала подмерзать, пришлось разворошить старье, сложенное на балконе, потому что жалко было выбросить – а вдруг пригодится! Пригодилось – по крайней мере, ей. Возможно, единственной из всех обладателей балконных аппендиксов, хранителей житейских отстоев.
Раскопала в коробках какую-то старую куртку, сберегаемую для поездок на шашлыки или лыжные прогулки, ботинки той же целевой направленности. Порадовали обнаруженные шапка и шарфик. Да еще драный коврик, которым она закутала ноги…
На балконе Зинаида провела восемь часов. Поздно вечером, ближе к ночи, Константин вернулся с работы и выпустил ее из заточения.
За это время Зина передумала множество вариантов того, что скажет Ритке, подбирая слова позаковыристей – на это ушли первые час-полтора. Следующий час она смеялась без остановки, представляя себе Риткину реакцию и комментарии семьи. А оставшееся время пыталась согреться: приседала, ходила – шаг туда, шаг обратно – не разгуляешься!
Что она тогда думала наедине с собой? Да всякое.
Обдумывала заковыристый анализ, новое направление в экспертизе. Вспоминала свою жизнь и Риткины выкрутасы, как часто она словом и делом меняла ее, Зинулину, жизнь. Вот и сейчас, вместо интересной поездки в заграничную Финляндию, сиди и думай – почему так сложилось?
Она привыкла, что с Риткой ничего просто так не происходит. Может, Зине нельзя за границу? Или необходимо время, чтобы остановиться и посидеть, обдумать свою жизнь и их с Костей отношения?
Но ничего она не надумала.
Только замерзла страшно!
Костя, спасая, засунул ее в горячую ванну, отпаивал чаем с медом, закутал в плед и натянул ей на ноги теплые носки.
Смеялся: мол, ничего! Для всех ты будешь считаться уехавшей в Хельсинки, а сама посидишь дома, как порядочная, нормальная жена. Будешь обеды варить, волноваться и ждать меня с работы…
А в двенадцать ночи позвонила Ритка в истерике, рыдая, кричала Косте в трубку:
– Включи НТВ!!!
Он ничего не понял, включил…
Передавали последние новости:
– Сегодня, под Выборгом произошла крупная автомобильная авария. «КамАЗ», выехавший на встречную полосу на высокой скорости, столкнулся с экскурсионным автобусом, следовавшим рейсом Петербург – Хельсинки. От удара автобус выбросило на обочину, он перевернулся и загорелся. Водитель автобуса и десять пассажиров скончались на месте, остальные получили травмы и ожоги разной степени тяжести, четверо находятся в критическом состоянии, остальные в тяжелом. Все пострадавшие эвакуированы в больницу, причины и обстоятельства аварии выясняются. Контактные телефоны для родных и близких пострадавших вы видите на экране.
Это был именно тот автобус, на котором должна была ехать Зинаида.
А Ритка орала в трубку, рыдала, находясь в полной прострации от горя:
– Я ей звоню, звоню, а у нее сотовый не отвечает! Костя, узнай через свою контору, что с ней!!! – Она орала так, что Зинаида слышала ее голос даже на расстоянии.
Она выхватила трубку из Костиной руки и тоже заорала, торопясь успокоить подругу:
– Ритка! Я здесь! Я жива! Я никуда не уехала!
– Зиночка-а-а!! – плакала навзрыд Ритка. – Зиночка-а-а, это ты?!
– Это я! Ты меня на балконе закрыла. Поэтому я и не отвечала по телефону, а потом он разрядился, и я забыла его поставить на зарядку!
И повисла тишина, разбивая, дробя и выметая страшную беду, подступившую к ним так близко и обошедшую стороной.
А потом Ритка счастливым шепотом спросила:
– Зиночка, родная, ты здесь?
– Я здесь, я жива, я в порядке! Замерзла сильно, и все. Не реви, я сейчас приеду! – проорала Зина, бросила трубку и выскочила из уютного теплого гнездышка на диване, где отогревалась.
– Ты куда? – опешил Костя.
– К Ритке! Она в панике, а ей нельзя волноваться!
– Зачем? – отошел от первой неожиданности Костя. – Ночь на дворе, ты промерзла! Она же позвонила, выяснила, что ты жива, сама успокоится! Утром поедешь!
– Да ты что! – поразилась его непониманию Зина. – Они там с ума сходят, им надо меня живую увидеть, обнять!
Домашний телефон надрывался, но ни Костя, ни Зина не обращали на него внимания.
– Зин, ты промерзла, нанервничалась, куда ты сейчас поедешь, подумай! – урезонивал носившуюся по квартире в сборах Зину Костя.
– Тут ехать пять минут!
– Да хоть две! – возмущался он ее упрямству. – Мы с тобой почти не видимся, а тут выпал такой случай… Посидим вместе, отметим твое сказочное спасение!
– Костя, мне надо ехать, поехали со мной! – остановив бег, с нажимом сказала Зинаида.
– Не понимаю зачем! Ты родных успокоила, подумай теперь о себе, завтра поедешь!
– Я им нужна сейчас! – перекрикивая заходящийся звонком телефон, ответила она.
– Идиотизм! – разозлился он. – Я с тобой не поеду!
– И не надо! Считай, что я в Хельсинки!
Это был их первый и единственный скандал – не скандал, непонимание и первая реальная возможность Константина познакомиться с семьей Зинаиды, которой он не воспользовался.
Ритка и вся орава, кроме спящих детей, – бабушка Сима, дедушка Лева, тетя Соня и дядя Аркадий – ждали Зинаиду у подъезда, так они испугались, что могли ее потерять! Зиночку вытащили из машины, она и мотор заглушить не успела, только затормозила. Ритка висела на ней, упираясь животом, рыдала, через ее голову кто-то обнимал Зину, целовал, орошая ее слезами, как клумбу.
Наконец затащили в квартиру, по дороге не отпуская ни на мгновение ее руки, и там тоже еще долго обнимали и причитали.
Через пятнадцать минут примчались ее родители. Новости они не смотрели, но их оповестили «доброжелатели» из числа тех знакомых, которые знали, что их дочь поехала в Финляндию.
Кое-как уселись за стол, обнимаясь, теперь уже все подряд друг с другом, не только с Зиной, шумели, галдели, плакали до утра от облегчения и счастья – беду такую страшную миновать. Слушая, как она сидела восемь часов взаперти и что собиралась навалять подруге любимой по случаю полного провала ее «замечательной» экскурсии в сопредельное государство, немного посмеялись…
Зинаиду отпаивали от пережитого шока и в целях профилактики простуды коньячком, да так, что она напилась первый раз в жизни и заснула прямо за столом.
Да, чудны дела Твои, Господи!
Чудны и непонятны!
Что-то она с воспоминаниями и сердечной маетой переборщила – заехала аж на Поклонную гору и не заметила как, но уж раз заехала….
