– А, понятно, – сказала бабушка, давая понять, что никогда не вмешивается в чужие личные дела. – Похоже, скоро дождь начнется, вам не кажется?
– Может быть, – ответил коротышка, допил лимонад одним большим глотком, поставил бутылку и вытер рот носовым платком.
Вот он-то был из тех, кто на каждом углу рассказывает о своих личных делах и, разумеется, не может говорить ни о чем другом.
– Я еду к своему приятелю – проведать его, он снял летний домик. У приятеля страшная бессонница, вот уже семь лет он ни одной ночи не спал как следует.
– Ну и ну, – заметила бабушка.
– Хочу повидаться с ним и посмотреть, смогу ли я его вылечить. У меня были весьма неплохие успехи в лечении бессонницы. Не сто процентов, конечно. Но весьма неплохие.
– Так вы еще и врач?
– Нет-нет, – ответил мужчина. – Я гипнотизер. Любитель. Я не считаю себя профессионалом, я всего лишь дилетант.
Старуха какое-то время смотрела на него, не произнося ни слова. Коротышку это нисколько не обескуражило, он прошелся по магазину, брал с полок товары и рассматривал их с весьма оживленным и самодовольным видом.
– Могу поспорить, вы никогда в жизни не встречали человека, который назвался бы гипнотизером, – сказал он бабушке насмешливо. – Я ведь выгляжу точно так же, как все, правда? Я кажусь очень смирным.
– Не верю я в такие вещи, – сказала она.
Он только хохотнул:
– И что это значит – не верите?
– Я не верю ни в какие суеверия.
– Это не суеверия, леди, это факт из жизни.
– Я знаю, что это.
– Ну, множество людей придерживаются такого же мнения, их на удивление много. Наверное, вам не приходилось читать статью на эту самую тему, которая была опубликована в «Дайджест» пару лет назад? Жаль, я не захватил ее с собой, – сказал он. – Все, что я знаю, – это то, что мне удалось вылечить одного алкоголика. Я избавлял людей от разного рода сыпи и чесотки и от всяческих вредных привычек. Нервы. Я не утверждаю, что могу исцелить любого от его нервных привычек, но могу сказать, что многие люди очень благодарны мне. Очень благодарны.
Старуха прижала руки к вискам и ничего не ответила.
– Что случилось, леди, вам нездоровится? У вас болит голова?
– Нет, все хорошо.
– И как же вы исцеляли тех людей? – отважно спросила Мэй, хотя бабушка всегда талдычила: не дай бог, увижу, что ты разговариваешь с незнакомцами в магазине…
Коротышка учтиво повернулся к ней:
– С помощью гипноза, юная леди. Я гипнотизирую их. Или мне стоит объяснить вам, что такое гипноз?
Мэй, понятия не имевшая, о чем спрашивает, вспыхнула, не зная, что и ответить. Она видела, что бабушка сверлит ее взглядом. Бабушка словно поглядывала с тревогой из собственной головы на Мэй и на весь мир, как будто они полыхали огнем, а она ничего не могла с этим поделать, не могла даже донести до них эту страшную новость.
– Она сама не знает, о чем говорит, – сказала бабушка.
– Ну, все очень просто, – сказал коротышка, обращаясь непосредственно к Мэй напыщенно-нежным голосом, которым, как он, наверное, полагал, следует разговаривать с детишками. – Представь себе, что ты погружаешь человека в сон. Но на самом деле он не спит, понимаешь, детка? С ним можно разговаривать. И, послушай – ты только послушай! – можно проникнуть в глубины его сознания и обнаружить там то, о чем он сам даже и не вспомнит, когда проснется. Вытащишь наружу его потаенные страхи и тревоги, которые и стали причиной его напастей. Ну разве это не чудесно?
– Со мной у вас бы этот номер не прошел, – сказала бабушка. – Я бы знала, что происходит. Со мной у вас ничего не вышло бы.
– Спорим, что вышло бы! – выпалила Мэй, да так и осеклась с открытым ртом. Она сама не понимала, зачем это ляпнула.
В который раз она наблюдала за бабушкиным противостоянием внешнему миру – не столько с гордостью, сколько с твердой, несокрушимой уверенностью, что бабушка победит. Но вот теперь она впервые увидела вероятность бабушкиного поражения, это было написано у бабушки на лице, и не этот коротышка, который, наверное, чокнулся и смешил ее ужасно, был тому причиной. Эта мысль встревожила Мэй и наполнила ее болезненным и непреодолимым возбуждением.
– Ну, никогда нельзя утверждать наверняка, пока не попробуешь, – сказал коротышка, будто в шутку.
Он смотрел на Мэй. Бабушка решилась.
– Мне это без разницы, – пренебрежительно сказала она, поставила локти на прилавок и обхватила голову руками, будто что-то выжимая из нее. – Только время потратите.
– Вообще-то, вам следовало бы лечь, чтобы лучше расслабиться.
– С меня… – ответила бабушка и, казалось, задохнулась на мгновенье, – с меня довольно и сидения.
Тогда коротышка снял открывалку для бутылок с магазинного стенда для безделушек и встал прямо напротив бабушки. Он ничуть не спешил. Когда он заговорил, голос у него был самый обычный, только чуточку изменившийся – он стал более мягким и отстраненным.
– Итак, я знаю, что вы сопротивляетесь этой идее, – сказал он тихо. – Вы противитесь ей, и мне известно почему. Потому что вы боитесь.
Старуха издала не то протестующий, не то тревожный возглас, и он поднял руку, но поднял ее осторожно.
– Вы боитесь, – повторил он, – и все, что я хочу, – это показать вам, и все, что я хочу показать вам, я хочу показать вам, что здесь нечего бояться. Нечего бояться. Нечего. Вам нечего бояться, просто следите глазами за этим блестящим металлическим предметом у меня в руке. Вот именно, просто следите глазами за этим блестящим металлическим предметом у меня в руке. Просто смотрите на него. Не думайте. Не тревожьтесь. Просто скажите себе: здесь нет ничего страшного, ничего страшного, ничего страшного… – Он понизил голос.
Мэй не могла вымолвить ни слова. Она стояла, опираясь на холодильник с безалкогольными напитками. Ей хотелось рассмеяться, она ничего не могла с собой поделать, глядя на какую-то несолидную спину этого человечка, на его затылок и белые круглые подергивающиеся плечи. Но она не засмеялась, ибо ждала, как поступит бабушка. Если бабушка капитулирует, то произойдет катастрофа вроде землетрясения или потопа, это подорвет всю основу ее жизни и сделает Мэй ужасающе свободной. С яростной, немигающей покорностью бабушка уставилась на открывалку в руке гипнотизера.
– А теперь скажите мне, – произнес он, – если вы все еще видите… если все еще видите… – Он наклонился вперед и заглянул ей в лицо. – Только скажите мне, видите ли вы…
Старухино лицо с огромными холодными глазами и жесткой яростной гримасой оказалось вровень с его лицом. Он умолк. Отпрянул.
– Эй, что случилось? – спросил он, но не гипнотическим, а обычным голосом – вообще-то, более резким голосом, от которого Мэй так и подскочила. – В чем дело, леди, ну-ка, просыпайтесь! Проснитесь! – Он слегка тряхнул ее за плечо.
