У меня появилось ощущение, что она досконально изучила каждую линию и каждую тень на моём биомеханическом рукаве, может, даже тщательнее, чем я сам. Она так долго разглядывала мою руку, что даже не заметила, что я в этот момент пристально наблюдал за ней. Затем её взгляд постепенно начал подниматься выше и вдруг пересёкся с моим. Не знаю, что произошло в тот момент, но бабушка вздрогнула, будто заглянула в глаза своей смерти или, может, у меня член во лбу вырос, и после этого три раза перекрестилась.
Я улыбнулся, представляя себя в БДСМ-костюме дьявола с тридилдцем в руках, и попробовал снова погрузиться в гангста-кач девяностых, закрыв глаза.
Поезд остановился. Меня сначала кто-то пнул по ноге, затем потряс за плечо. Я открыл глаза – мне что-то говорила растрёпанная женщина, показывая на маленькую девочку возле себя (я так понял, её дочку). Я её не слышал, посмотрел по сторонам – в вагоне больше не осталось свободных мест, и подумал, что она просит уступить место.
Я поднялся со скамейки и прошёл к дверям, встав напротив того самого парня в будёновке с очками. Он снова на меня посмотрел, улыбнулся и сделал кулаком «но пасаран!».
Поезд поехал, я взялся левой рукой за поручень наверху и продолжил вникать в суть текста, который был весьма экспрессивно прочитан злым чёрным братом.
На меня всё косились бабушка в платке, мама с дочкой и ещё несколько пассажиров.
«Странно, – думал я, покачиваясь вместе с вагоном на кривых и стыках, кивая головой в такт музыке, – я же уступил место, почему они продолжают на меня пялиться, будто хотят пристыдить?»
Поезд остановился, в него набилось ещё больше людей. Возле меня встала молодая парочка, девушка моментально положила голову на грудь своему ухажёру и закрыла глаза. Поезд продолжал стоять, двери пока ещё не закрылись.
– Аааа, – парень начал кривить лицо.
Девушка подняла голову на звук и посмотрела на своего спутника.
– Апчхи! – брызнул слюной ей в глаза парень.
– Будь здоров, – видимо, сказала она ему и начала вытирать чих с лица.
Песня в плеере начала медленно затухать, поэтому я не совсем уверен, что правильно услышал фразу девушки через фейд аут.
– Ну что ж, бывает! – пожал плечами парень, шмыгнул, вздохнул, ойкнул и вытер нос.
Двери закрылись, поезд поехал дальше, меня начала качать следующая песня. Я осмотрел пассажиров – их по-прежнему качал поезд, а на мне было сосредоточено ещё больше взглядов. Снова посмотрел на парня в будёновке, он в очередной раз мне улыбнулся и нопасаранул – будто ждал, когда же ему снова представится такая возможность.
«Какой странный нопасаранец», – проскочила мысль в моей голове, уложившись ровно в барабанную сбивку очередного трека.
Я продолжил кивать головой в бит и наблюдать за парочкой, которая стояла от меня в полуметре. Парень мотал головой, бросая взгляд по всему вагону, и наконец, увидев мой рукав, стал дёргать свою подружку, чтоб она тоже на него посмотрела. Я перевёл взгляд на девушку и прочитал по губам импортное междометие «э-вяу», уловив интонацию по искажению лица.
Я отвернулся к стеклу и стал наблюдать за ними в отражении. Молодые люди до сих пор продолжали обсуждать мой рукав.
Протискиваясь через плотный пресс тел в вагоне, мимо меня прошёл человек в форме, по виду напоминавший представителя органов правопорядка. Я проследил за ним в отражении и повернулся, продолжая смотреть на его тернистый путь.
Он подошёл к сидящему пассажиру, что-то ему сказал, получил что-то в ответ, а затем начал втаптывать его ногами прямо в место, где он сидел. Слева и справа от мужчины лениво поднялись двое читающих пассажиров, взялись за поручни и продолжили читать стоя, не обращая никакого внимания на драку (относительную драку, конечно).
Получался довольно интересный клип под трек, который у меня играл в плеере.
«Суровому треку – суровый видеоряд», – подумал я и оглянулся по сторонам, но пассажиры вагона упрямо продолжали смотреть на меня, будто никого не заботило избиение.
Я снова перевёл взгляд на экшн и подметил с удивлением, что они оба действовали так, что каждый из них выполнял свою работу: один сильно бил, второй держал удар.
Я нахмурил брови и снова окунулся в волну кача.
Поезд остановился. Избивающий человек в форме вперёд остальных выскочил из вагона. Двое читающих сели на свои места, подперев избитого. Все вели себя так, будто ничего не произошло, продолжая подозрительно смотреть на меня. Или: все вели себя так, будто самое страшное, что здесь произошло, – это я.
Зашли ещё люди. Парня с девушкой потеснила мама с сыном. Женщина сразу обратила внимание на мой рукав и позвала своего мальчика посмотреть на мою руку, давая ему пройти в ту часть вагона, откуда лучше было бы видно узор. В вагон снова вбежал человек в форме, на этот раз с ним был ещё один человек в точно такой же форме.
Поезд тронулся. Женщина стала водить пальцем по надписи на моей руке и что-то объяснять сыну. Двое в форме подошли к уже избитому пассажиру и снова принялись его месить.
Я растерянно смотрел на пассажиров и ловил на себе уже каждый взгляд, который казался мне враждебным. Даже парень в будёновке перестал улыбаться и грозно нопасаранил.
Ромео недобитый снова чихнул в лицо своей тёлке, затем кивнул ей на мой рукав. Она обернулась и точно так же произнесла, кривляясь: «Э-вяу».
Бабушка в платке выглядывала из-за чужих спин, сверлила меня взглядом и крестилась.
Девочка, которой я уступил место, прокралась между другими пассажирами и пнула меня по ноге.
Я ещё сильнее прижался к дверям, твёрдо решив сменить поезд на следующей станции.
Тут мою руку резко оторвали от поручня; я снял с себя наушники и услышал, что мама говорила своему сыну:
– …так не говорят, но так можно сказать. А ещё можно было бы вставить в начало as, но просто bold as revolt – это не ошибка. Это как «такой же смешной, как заводной апельсин» и «смешной, как заводной апельсин».
Я выхватил руку, надел обратно наушники и плотно придавил спиной вандальские тэги и заводскую надпись на дверях.
Постепенно я чувствовал себя всё хуже и хуже, а поезд предательски не останавливался. Не сказать, чтоб на меня так действовала психологическая атака, просто я по натуре ссыкливый…
«Пропустив, как удар по яйцам, в своё сознание психологическую атаку, мне сразу же расхотелось улыбаться, после того как я получил конкретного пня под свою костлявую сраку, выдал трусливый вонючий бздо, обиженно потёр ушибленный попчанский и постарался не вспоминать всё, что было до…» – пытался я сочинять свой рэп, но не мог собраться с мыслями.
Люди начинали сходить с ума. Читающие судорожно перелистывали книги по кругу, постранично. Они бегло просматривали каждую строчку и перелистывали всю книгу с первой и до последней страницы, затем с последней до первой, по-новой – с первой до последней, и так без остановки.
