– А, миелофон, – сказал он.
Алиса развязала Коле руки и помогла встать. Сказала тихо:
– Пора прощаться, дружок.
– Меня ждет 22 век, космолеты и Космозоо, – сказала она.
– Удивительные открытия, путешествия в космосе, – сказала она.
– Конечно, и тебя это ждет, – сказала она.
Ребята окружили Алису. Взволнованные, раскрасневшиеся лица, пионерские галстуки, школьная форма, жадные, любопытные глаза… Женщина в комбинезоне, тактично ждавшая у стенки, кашлянула. Сказала:
– Алиса, пора прощаться, – сказала она.
– Третий порт космодверей во время вот-вот закроется, – сказала она.
– Скажите, а можно нам хотя бы… ну на минуточку, в будущее, – сказал Герка Поливаев.
– Нет, дружок, – сказала женщина, но не строго.
– Ну тогда… тогда скажите хоть, кто из нас кем станет! – сказала Аллочка Гербер.
– Вы и сами знаете, кто из вас кем станет, – сказала женщина.
– Ну, пожалуйста, – хором сказали ребята.
– Ну, пожалуйста, Громозека, – сказала Алиса.
Женщина улыбнулась, поправила челку – ребята ахнули, пораженные ее красотой, – и присела прямо на ступеньки подвала. Сказала:
– Спрашивайте, – сказала она.
– Третий порт космодверей подождет, – сказала она.
– Спасибо, Громозека, – сказала Алиса.
– Не за что, Алиса, – сказала Громозека.
– С тебя альпанатра пфы всо ре ку ке, – сказала она.
– Хорошо, – сказала Алиса, покраснев.
– Тогда уже и пру енг мпры щока за щока, – сказала она.
– Ах, шалунья, – сказала гостья.
– Но торпитесь, ребята, – сказала она.
Первым, как всегда, начал Герка.
– Кем я буду, когда вырасту, – сказал он.
– Только честно-пречестно, – сказал он.
– Мы, советские люди будущего, не врем, – сказала женщина и почесала бластером ухо.
– Ты, Гера, станешь рекетиром, – сказала женщина.
– Это как? – сказал Гера.
– Ты будешь привлекать к ответственности бесполезных членов коллектива, – сказала женщина.
– За их нежелание разделять нетрудовые доходы с другими членами общества, – сказала она.
– Попаду в звездную милицию, как вы! – сказал Гера.
– Нет, по мусорской дорожке пойдет Толик, – сказала женщина.
– Ты, Толик, станешь милицейским, дослужишься до полковника, – сказала она.
– Собьешь человека в центре Москвы, ляжешь после этого в госпиталь, – сказала она.
– Возьмешь отпуск, поедешь на Гаваи, встретишь там Машу Петрову, – сказала она.
– Будет как раз первая суббота февраля и вы решите провести маленькую встречу выпускников, – сказала она.
– Ну, а какая встреча выпускников без пьянки, драки и свального греха, – сказала она.
– Вы поймете, что всегда любили друг друга и поженитесь, – сказала она.
– Тебя даже не будет смущать то, что Маша путанила в юности, – сказала она.
– А путанить это как? – спросила Маша.
– О, ты займешься этим всего месяц-другой, так что тебе и знать незачем, – сказала Громозека.
– А вот Тоня Слицкер… – сказала она.
– Тоня, – сказала она и погрозила пальцем.
– Я тоже буду путанить? – спросила отличиница Тоня.
– Еще как! – сказала женщина.
– Это будет 1989 год, твоя мать бросит отца за то, что он… – сказала она.
– Сам еврей, а в жизни так и не устроился на хрен, – сказала она голосом мамы Тони.
– Есть будет нечего и ты пойдешь на панель, – сказала она.
– Панель… это такое место, где дают продукты всем, кто нуждается, – спросила Тоня.
– Ну… в рот точно дают, – сказала женщина и рассмеялась.
Щеки ее порозовели. Стало видно, что разговор доставляет ей удовольствие. Женщина даже перестала поглядывать на третью дверь космопорта. Закинула ногу на ногу. Обтягивающий комбинезон чуть не треснул. У ребят перехватило дыхание. Женщина достала из шлема коробочку с порошочком. Отсыпала на ладонь, вдохнула. Остатками протерла десны.
– Громозека, – сказала с укоризной Алиса.
– Руки же грязные, антисанитария, – сказала она.
Женщина улыбнулась, и погладила по голове Никиту Дражкина. Сказала:
– А ты, Никитос, будешь настоящий пацан, – сказала она.
– Займешься рекитом, но не как лох этот, – сказала она, кивнув на Герку.
– Сколотишь бригаду, круто поднимешься, – сказала она.
– Будешь беспощадно расправляться с должниками, – сказала она.
– И не посмотришь, брат, кум, сват, одноклассник, – сказала она.
– Своими руками Герке паяльник в зад сунешь, – сказала она.
– За коммерсанта того с заправкой в Мытищах, – сказала она.
– А что потом будет? – взволнованно сказал Герка.
– Для тебя ничего, – сказала женщина.
Женя Волков вышел вперед, взволнованно глядя на женщину.
– Ты, Женя, не ссы, – сказала Громозека.
– Пойдешь по гражданской теме, – сказала она.
– Станешь инженер, будешь сандалии на носок обувать, – сказала она и рассмеялась.
Из угла кашлянул Арон Фендельман.
– Ой, я тебя умоляю, – сказала Громозека.
– Вот за это вас не любят, – сказала она.
– А то ты с мамочкой по ночам эсперанто это ваше не учишь, – сказала она.
– Но ты поосторожней, – сказала она, сжалившись и глядя, как наливаются слезами глаза Арона.
– Вырастешь, пойдешь в армию… там не откосишь, – скзазала она.
– Придется поехать в Ливан на танке, а там такое…… хуже чем во вторую кампанию в Чечне, – сказала она.
– Чечня эта галактика такая? – сказал Арончик.
– Ага, черная, можно сказать, дыра, – сказала женщина.
– Короче в Ливане берегись человека в зеленой повязке, – сказала она.
– Хотя какая разница, от судьбы не уйдешь, – сказала она.
– А если я останусь, – спросил Арон.
– Вечно вы торгуетесь, – сказала женщина.
– Мироздание не обманешь, я же сказала, – сказала женщина.
– Останешься тут, пойдешь в коммерсы, все равно тебя выкрадут и все равно Чечня тебе светит, – сказала она.
– И все равно человек в зеленой повязке, – сказала она.
