– Сейчас батюшка вас еще не видит, – кричал Лоринков.
– Но запах, запах, ох, чует, он запах! – кричал Лоринков.
– И как учует крепко, так сразу и хап! – кричал он.
Эдуард, – отвернувшись от пропасти, в которую его неумолимо тянула мигом расстроившаяся от страха система координации, – вцепился в решетку.
– Прошу вас… умоляю… что это? – бормотал он, чувствуя, как бьется в его голову предвестие инсульта.
– Молдавское бессознательное, – прокричал Лоринков.
– А-а-а-а-а-а!!! – истошно закричал Эдуард,
– Как границы после независимости открыли… – кричал Лоринков.
–… так и контрабандой стали крокодильчиков нелегально для коллекций частных завозить, – крикнул Лоринков.
– И-и-и-и-и-и-и!!!! – истошно визжал пленный разведчик.
–… а потом в канализацию смывали, – кричал Лоринков.
– Вот и выросли… за 20 лет… ровесники независимости… – кричал он.
– А-а-а-а-а-а!!!! – кричал Эдуард.
– Так что, сдаетесь? – сказал Лоринков.
Чувствуя, как сзади к спине его прикасается что-то когтисто-зловонное, русский шпион «Эдуард» потерял сознание…
* * *
…свет проникал в глаза сначала узкой полоской, потом хлынул потоком. Значит, я щурился, а потом раскрыл глаза широко, понял Эдуард. Моргнул несколько раз. Пред ним, в белых халатах, стояли его друзья. Однокашник Костян, подружка Таня, хриплый Валерка «Однако», полковник Шендерович и…
–… президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, – сказал трубнй голос глашатая.
Эдуард, пошатнувшись, попытался сесть.
– Лежи, лежи, дружочек, – сказал президент.
– Дмитрий… – сказал Эдуард.
– Дмитрий Анатолье… – сказал он.
– Я знал, – сказал он.
– Знал, что вы прилетите и спасете, – сказал он.
– Анатольич, – сказал он.
– Толик, Толяныч, браза, – сказал он и заплакал.
– Они меня пытали, – сказал он.
– Но я им ничего не сказал, – сказал он.
Президент улыбнулся, снимая агента на мобилу.
– Ты и не мог, дружок, – сказал он.
– Ты был отвлекающей мишенью, – сказал он.
– Наша сотрудница Наташа навела их на тебя, как на ложный след, – сказал он.
– Кстати, она не предатель, как ты подумал из-за клеветы подонка Лоринкова, – сказал он.
– Она тоже служит в ФСБ, – сказал он.
Друзья расступились, и Эдуард увидел, что за ними стоит, смущенная, Наташа Морару. Она была, почему-то, в подвенечном платье.
– А чего тянуть? – озорно сказал президент, увидев смущенное удивление во взгляде Эдуарда.
– Программа демографического развития РФ предполагает, что вы еще и 100 тыщ рубликов получите! – сказал он.
Друзья захлопали, Наташа, смущенно покусывая усики, раскраснелась. Эдуард, не веря счастью, глупо улыбался. Потом вдруг посерьезнел. Сказал:
– Дмитрий Анатольевич, – сказал он.
– Я… мне… я бы в общем… – сказал он.
– Я хочу разоружиться перед товарищами, – сказал он.
– Говори, сынок, – сказал ласково Президент.
– Я… в общем… – сказал Эдуард Багиров.
– Я не Эдуард, а Иван, – сказал он.
– И я русский… – сказал он шепотом.
Друзья стихли. Но президент РФ улыбнулся и приложил палец к губам разведчика. Он сказал:
– Тс-с-с-с, дружище, – сказал он.
– Тебе нельзя волноваться, – сказал он.
– Мы все знаем, дружище, – сказал он.
– И всегда знали, Иван, – сказал он.
Эдуард зажмурился. Валерка достал «узи». Костян – обрез, Таня – просто кривой нож…. Но президент сказал:
– У каждого из нас есть маленький недостаток, – сказал он.
Подмигнул. Вышел. Друзья, спрятав оружие, стали обнимать Эдуарда. Он же плакал от счастья, ушам своим не веря. Тем более, в них все еще стоял ровный, ужасающий своей монотонностью гул молдавского бессознательного.
Которое, – знал Эдуард, – останется с ним навсегда.
И всю оставшуюся жизнь он пытался понять, не чудится ли она ему.
И на Мрасе дубут блябони вцести
– Двадцать, девятнадцать, – сказал механический голос.
– Восемнадцать, семнадцать, – сказал Лоринков.
– Заткнись, – сказал механический голос.
– Сбил со счета, – сказал голос.
– Извините, я нечаянно – сказал Лоринков.
– Скафандр проверил? – сказал голос.
– Так точно, – с радостью сменил тему Лоринков.
– Начинаем отсчет, – сказал голос.
… – кивнул Лоринков.
– Чего ты молчишь? – сказал голос.
– Вот когда от него нужно «есть», он молчит, – сказал голос.
– А когда ему нужно заткнуться, он болтает и болтает, – сказал голос.
– Молдаване, – сказал голос.
– Знаешь что, – сказал Лоринков.
– Где здесь выход? – сказал он.
– Не горячись, – сказал еще один голос.
– Горячие молдавские парни, – сказал он.
– И ты цыц, – сказал второй голос первому.
– Начинаем отсчет, – сказал голос.
– Володя, помни, сколько мы потратили на обучение одного космонавта, – сказал голос.
– Я помню, – буркнул Лоринков.
– Помни, что на тебя смотрит вся Россия, – сказал голос.
– Что тебя слушает вся Россия, – сказал голос.
– И как мы материмся, тоже слышат? – нездорово возбудился Лоринков.
– Хер там, – сказал голос.
– Для ботвы мы поставили запись, – сказал голос.
– Скажите, а перед Новым Годом такая же фигня? – спросил Лоринков.
– Ну, когда вы перед Кремлем, в полночь, и трезвый? – сказал он.
– Володя, – сказал тепло голос.
– Будешь много трындеть и совать свой нос, куда не следует, – сказал голос.
– Останешься на орбите, как космический мусор, – сказал голос.
– Виноват, – сказал Лоринков.
– Помни, твоя задача состоит в том, чтобы выполнить задачу, – сказал голос.
– И чтобы не ссать у меня, – сказал голос.
– Пацан сказал, пацан сделал, – сказал голос.
– Все сделаю, ваше благородь, – сказал Лоринков.
