– Которая по ОРТ, которое смотрит вся Молдавия, – говорил он.
– И которое мы не смотрим, потому что там одни путинцы! – говорил он.
– А про Олешку я так узнал, случайно, – говорил он, прикрывая татуировку на груди «Олешко – кишиневский н-на!».
– А еще мы, молдаване, гордимся тем, – говорил он.
–… что голливудскую актрису Натали Портмен зачали всего три года спустя после переезда из Кишинева! – говорил он.
– Так что мы считаем ее молдаванкой по праву! – говорил он.
Мужичок в узких и грязных джинсах во время всего этого ходил за рядами, да подбирал пустые бутылки.
– Вот сучка, – бормотал он.
– Это же надо, одни джинсы, – бормотал он.
– Мудаки, – бормотал он.
– Олежка какой-то, Портмен, фестиваль какой-то мля, – бормотал он.
– Поспать спокойно не дадут, – бормотал он.
– Кто вы такие, – бормотал он.
– Я вас не знаю, бормотал он.
– Идите на х..! – бормотал он.
…спустя два месяца Лоринковфеста в окрестностях школы был торжественно открыт Лоринковленд. Огромный воздушный шар в виде Лоринкова покачивался над Кишиневом, в тире можно было пострелять в портреты Лоринкова, кружились карусели с Лоринковым в виде сидений, прыгали работники парка развлечений с огромными меховыми головами Лоринкова на головах, и жали всем руки, или размахивали большими мягкими игрушками в виде ручек или бутылок. Был аттракцион «Посети Лоринкова» – гости въезжали на вагончиках в огромную пасть Лоринкова в вагончиках, путешествовали по мрачным подземельям на каноэ, и выпадали из Лоринкова по огромному водопаду. Заключительная часть аттракциона пользовалась особенным успехом.
Некоторые псевдо-Лоринковы – в отделении для взрослых, под хохот посетителей – блевали в углу, приговаривая «Иисусе Христе, Езус Мария».
Все знали, что Лоринков блюет именно так.
* * *
К осени Лоринков, подметавший окурки за сценой, и собиравший бутылки, не выдержал и подошел к устроителям праздника.
– Послушайте, – сказал он.
– Прекратите уже, – сказал он.
– Иначе я подам на вас в суд, – сказал он.
– Это, мать вашу, МОЯ жизнь, – сказал он.
– Закрой хлебало и вали убирать дальше, – сказала женщина в лифчике и шортах.
– Как вам не стыдно?! – сказал Лоринков, щурясь с похмелья.
– Братан, мы тебе дали хлебную должность сборщика бутылок из жалости, – сказала женщина.
– Кули ты думаешь, – сказала она.
– Кули с того, что ты гений, – сказала она.
– Без нас тебе даже собирать нечего будет! – сказала она.
– Так что сиди и не фисди, – сказала она.
Лоринков сел и перестал фисдеть.
…в сентябре, когда сборы с Лоринковфеста и Лоринковленда составили двадцать пять миллионов долларов и в городе начались криминальные разборки из-за этого пирога, у гида Гоши в трубке раздалось покашливание.
– Кха, кха, – сказал голос.
– Слушаю, – сказал Гоша
– Кончайте Лоринкова, – сказал голос.
– Как – сказал Гоша.
– Как же мы… все это.. без него… – сказал он.
– Ты не видишь? – сказал голос.
– Вы и так без него прекрасно справляетесь, – сказал голос.
– Вообще, нечего было с живым гением связываться, – сказал он.
– Надо было сразу выдумать, – сказал он.
– К тому же этот ваш Лоринков совсем припух, – сказал голос.
– Приторговывает наркотой среди туристов и перебивает нам весь бизнес, – сказал голос.
– Наркотой?! – сказал Гоша.
– То-то я вижу, анаша в этом месяце идет как-то туго, – сказал он.
– Половину от августа еле отбили, – сказал он.
– Ах Лоринков, ай да сукин сын, – сказал он.
– Замочим сегодня же, – сказал он.
* * *
Ночью с 15 на 16 октября несколько десятков человек собрались в актовом зале бывшей 55 школы, ставшей частью аттракциона «Лоринковленд». Переоделись на дорожку, выпили по сто граммов – кто-то затянулся конфискованной у Лоринкова травой, – и вышли на дело…. Лоринков, пьяненький, спал у крылечка, пока в палаточном лагере туристов горели огни и веселились приезжие.
– Хр-р-р, – сказал Лоринков во сне.
– Может, ну его на хер? – сказала жирная женщина-клоун в бюстгальтере.
– Нет, – жестко сказал Гоша.
– Живой он нам всю схему порушит, – сказал Гоша.
– Откуда ты все знаешь, – сказала с уважением женщина.
– У меня Голоса, – сказал Гоша.
Толпа окружила Лоринкова и кто-то посветил ему фонариком в лицо. Лоринков сел. Удивительно трезво глянув на собравшихся, сказал:
– И ты, Анжела?!
– Ты ведь даже учительницей в этой школе не была! – сказал он.
– Ты была практиканткой и мы трахались! – сказал он.
– Прости, милый, – сказала Анжела.
– За дело, – сказал Гоша.
Лоринков вскочил, и, закутавшись в пончо, украденной у туриста из Чили, стал стоически переносить собственное убийство. Позже на нем насчитали тридцать семь ножевых ранений. Лишь последнее – разбившее фляжку с коньяком на груди, – оказалось смертельным… Лоринков упал, и крыльцо бывшей школы потемнело от крови. Расходясь, убийцы негромко переговаривались.
– Что делать будем? – спросил кто-то Гошу.
– Возьмем актера, загримируем, – сказал Гоша.
– Нарядим, – сказал он.
– Хотя чего тут наряжаться, – оглянулся он на труп Лоринкова в грязной майке и старых джинсах.
– А писать? – спросили Гошу.
– А зачем, – сказал Гоша.
– Этот мудила на двадцатерых уже написал, – сказал Гоша.
* * *
…на следующий день в Кишиневе было объявлено торжественное закрытие Лоринковфеста.
Все участники фестиваля получили купоны со скидкой на следующий год, по непохожему один на другой автографу гения – настоящий Лоринков, впрочем, тоже каждый раз подписывался по-разному, – и фотографии на фоне Лоринковленда. Туристов отправили домой, и по пути в аэропорт, как положено в Молдавии, несколько раз ограбили и изнасиловали в рамках укрепления программы развития туризма. Сцены разобрали, группу «Куйбул» снова отправили в супермаркет «Жамба», выступать в кафе, в промежутках между сырами и десертом. Воздушный шар отправили в Республику Нигер в качестве помощи ВВС этой африканской страны для войны с соседями. На шаре была надпись золотой вязью «От ниггеров – Нигеру». Мегафоны на столбах замотали скотчем до следующего года. Деньги в Аризону, Екатеринбург, Тель-Авив, Бобруйск и Париж отправили почтовыми переводами. Школу законсервировали.
