– Пора, – сказал вдруг человек со шрамами.
Крики и плеск разом смолкли. Четыре руки сзади крепко взяли
Масу за его замечательные бока, подтолкнули к бортику, и прежде чем камердинер
опомнился, миловидный юноша вытянул цепочку из воды. На конце у цепочки
оказалось еще одно железное кольцо, которое немедленно защелкнулось у Масы на
запястье.
– Спокойно, сударь, – сказал юноша. – Стойте
тихо, и с вами ничего плохого не случится.
– Э-э, позвольте, господа, что за шутки! –
раздался возмущенный крик.
Маса обернулся и увидел, что точно таким же манером к
поручням пристегнуты еще трое мужчин, очевидно случайных посетителей. Все
остальные купальщики – шестеро молодых людей, включая носатого главаря, быстро
выбрались из бассейна.
В ту же секунду, из двери, ведущей в раздевальню, выбежали
еще двое, совершенно одетые, и у каждого в руках еще целый ворох одежды.
Голые разбойники стали быстро одеваться, не обращая внимания
на возмущенные крики прикованных.
Маса дернул цепь, но она держала крепко. Это были самые настоящие
ручные кандалы, в которые заковывают арестованных преступников, как он только
раньше не догадался. Разбойники пришли раньше, прицепили оковы одним концом к
поручню, второй спустили под воду и стали ждать условленного часа. Коварная,
нечестная уловка лишила Масу возможности выполнить свой долг. Сейчас бандиты
ворвутся в одну из дверей, увидят, что там никого нет и станут проверять
остальные, а предупредить господина нет никакой возможности.
Кричать нет смысла. Во-первых, в сияющей зале любой вопль
рассыпется бесполезным эхом, сольется с плеском воды и гулкими голосами
купальщиков. Конечно, Маса умел кричать очень-очень громко, и, может быть,
господин через запертую дверь услышит его голос, но господин не станет
скрываться бегством, а наоборот поспешит на помощь. Вот чего ни в коем случае
допускать было нельзя.
Вывод?
Дождаться, пока разбойники вломятся в одну из дверей, и
тогда уж орать во все легкие.
Тем временем бандиты оделись и в руках у них откуда ни
возьмись появились револьверы. Восемь человек с револьверами – это слишком
много, подумал Маса. Если бы без револьверов, с ножами, то ничего. Вдвоем можно
бы справиться. А так совсем нехорошо: господин один, их восемь, и еще
револьверы.
Главный якудза взвел курок и сказал:
– Пожарский ловок. Не мямлить, сразу огонь. Емеля,
Гвоздь, вы – дверь.
Двое самых больших разбойников бросились вверх по мраморным
ступенькам, остальные держались чуть позади.
Дают первым двоим место для разбега, чтоб вышибить дверь,
догадался Маса. Интересно, куда они свернут – налево, к первым трем кабинетам,
или направо?
Свернули направо. Значит, в четвертый.
Но бандиты, предназначенные на роль тарана, прошли мимо,
даже не взглянув на четвертую дверь. Не остановились и подле пятой.
Маса, хоть и стоял по грудь в горячей воде, от ужаса стал
совсем холодный.
– Данна-а-а-а! Ки-о цукэ-э-э!!!
[6]
* * *
Эраст Петрович прибыл к парадному входу в Петросовские ровно
в десять.
– Вас уже ждут в шестом-с, – с поклоном доложил
служитель. – В остальные пять еще никто не пожаловал.
– Пожалуют, – ответил статский советник. –
П-попозже.
Прошел широким коридором, поднялся в бельэтаж, снова
коридор, поворот. Справа располагался вход в дамскую половину, слева начинались
отдельные кабинеты, за ними служебная лестница. Прежде чем войти в номер,
Фандорин еще раз осмотрел локацию и остался удовлетворен. Если придется быстро
ретироваться, очень удобно: один прикрывает огнем, второй добегает до угла.
Потом наоборот. Перебежки короткие, риск попасть под пулю минимальный. Да и
вряд ли дойдет до пальбы.
– Много ли об это время посетительниц в
д-дамском? – все же спросил он на всякий случай у сопровождающего.
Тот улыбнулся почтительнейшим образом, с самым легким
намеком на игривость:
– Пока много, но новых уже не будет-с. Для слабого полу
поздновато-с.
– Тут у них и вход, и выход? – встревожился
Фандорин.
– Никак нет-с. Выход с другой стороны. Нарочно устроен.
Женщина, ваша милость, не обожает, когда ее после бани наблюдают, с полотенцем
на волосах-с. Чем через парадное идти, предпочитают юрк в саночки и адью.
Эраст Петрович дал человеку монетку и вошел в кабинет.
– Как молодой повеса ждет свиданья, так я весь день
минуты ждал, когда чего-то там подвал мой тайный! – жизнерадостно
приветствовал его голый Пожарский, сидевший в кресле с сигарой в зубах.
Перед князем на столике стояла бутылка „Каше блан“, бокалы,
ваза с фруктами, лежала раскрытая газета.
– Шампанское? – чуть поднял брови Фандорин. –
Имеется п-повод для веселья?
– У меня – да, – загадочно ответил Глеб Георгиевич. –
Но по порядку, не будем забегать вперед. Раздевайтесь, окунитесь (он показал на
маленький бассейн в полу), а после потолкуем. У вас-то как, добыча есть?
Эраст Петрович взглянул на запертую дверь, что вела в общую
залу, и уклончиво произнес:
– Скоро б-будет.
Пожарский с любопытством взглянул на него и обмотал бутылку
салфеткой.
– Ну что вы стоите, как покупатель на невольничьем
рынке. Раздевайтесь.
Раздеваться в намерения Эраста Петровича не входило,
поскольку план предусматривал вероятность поспешной ретирады, однако
разгуливать в одежде перед совершенно голым человеком было глупо и неприлично.
Вдруг уловка и вовсе не сработает? Так и стоять в пиджаке? К счастью, удобный и
простой спортивный костюм позволял одеться в считанные секунды – в конце
концов, нижним трико, жилетом и манжетами с воротничком можно было и
пренебречь.
– Вы что, стесняетесь? – засмеялся князь. –
Как это на вас похоже.
Статский советник скинул одежду и положил ее на диван, как
бы случайно пристроив сверху оба револьвера и стилет.
Пожарский присвистнул:
– Серьезный арсенал. Я с уважением отношусь к
предусмотрительности. Сам таков. Покажете потом ваши игрушки? А я вам покажу
свои. Но сначала дело. Ныряйте, ныряйте. Одно другому не мешает.
Эраст Петрович еще раз мельком оглянулся на дверь и спрыгнул
в бассейн, но плескаться в теплой воде не стал – сразу же и вылез.
