Мы ругали его за то, что, пока все мы с трудом сдерживали натиск полчищ искусственных зверей, он расстреливал рожок за рожком своего автомата в одного-единственного мишку. В одного-единственного. У которого уже изо всех дыр в желтом плюше лезли его поролоновые внутренности и который уже замер, здесь, в углу комнаты, бесстрастно взирая на нас своими стеклянными глазами. А он, мой одноклассник, все стрелял и стрелял. И все время только в одного медведя.
И мы ругали его за это.
А он стоял, потерянный, словно не понимающий, что происходит, и с удивлением смотрел на нас, на автомат в своих руках и горку пустых рожков рядом.
И это был ужас. Снова ужас.
Поднявшись ночью с кровати, я боялся нечаянно заглянуть в зеркало в ванной комнате или в прихожей.
На этот раз я боялся увидеть в зеркале изрешеченного пулями желтого поролонового медведя.
В нашей войне у каждого был свой частный интерес. Свой бизнес. Малый бизнес – у солдат-контрактников, у мародеров с обеих сторон, у похитителей и вымогателей. Большой бизнес – у политиков и генералов.
Среди чеченцев было и есть совсем немного фанатиков, умиравших за чистую идею. Еще меньше идейных борцов было на российской стороне. Я сомневаюсь даже в том, что они вообще были.
Я расскажу о самом известном бизнесе времен чеченской войны. О похищении людей. Вам, гражданин следователь, наверняка это будет интересно. Хотя пользы от моих показаний, как всегда, никакой. Все фигуранты, которых я мог бы назвать, уже недосягаемы для земного правосудия. Их не привлечет к ответственности ни российский военный суд, ни даже международный трибунал в Гааге. Они там, за облаками, ждут последнего и страшного суда перед престолом Всевышнего.
Российские войска, согласно условиям мирных соглашений, были выведены из Чечни. Кажется, выведены. Но то тут, то там появлялись группы вооруженных людей в российской военной форме. Или в камуфляже без знаков различия. Они говорили по-русски. Или по-чеченски. Или молчали.
Они убивали людей. Или похищали и возвращали за выкуп. Или похищали и убивали.
Кто это был?
Кто угодно.
Думаю, часто это были сами чеченцы. Вооруженные банды, которые вели свою собственную войну: таких называли «индейцами». Наемники, эмиссары с Востока и местные, обращенные в ваххабизм. Группы из отрядов полевых командиров. Просто уголовники и мародеры.
Иногда это были действительно российские диверсионные группы, выполнявшие спецзадания по поимке или ликвидации ключевых фигур сопротивления или просто зарабатывавшие деньги для себя и своих боссов.
Методы работы у всех были одинаковые. И результаты – одни и те же.
Предполагалось, что именно мы, сотрудники Министерства шариатской государственной безопасности, должны пресекать такие преступления. Но мы были бессильны. Чаще всего. Хотя попытки прекратить это зло или хотя бы переломить ситуацию были.
В 1998 году нашим министром был назначен Асланбек Арсаев. В первой войне он потерял глаз и повредил руку. Он был героем и другом Масхадова.
Помимо этого Асланбек был профессиональным юристом и сторонником правопорядка, цивилизованного правопорядка. Не беспредела, скрывавшегося под флагом «шариатской законности». Арсаев сменил на посту министра убежденного шариатчика. Это была аппаратная победа Масхадова.
Для нас с Лечи это была радостная новость. Дядя встретил меня в кабинете с сияющими глазами.
– Садись, Тамерлан! Выпьем за нашего нового начальника!
И Лечи достал из ящика стола непочатую бутылку водки.
– Лечи! Ты же сам меня заставил принять ислам! А теперь спаиваешь?
– Не надо быть фанатиком, Тамерлан! Такой повод!..
Мы разлили по стаканам, чокнулись и выпили, не закусывая.
– Ну, теперь, может, дела пойдут как надо! И мы займемся тем, чем должны заниматься! Наведем порядок в республике, прижучим всех бандитов и бородачей.
– А что шайтаны, Лечи?
– Шайтаны в трауре. Злятся, но ничего поделать не могут. Пришел-таки конец их юридическим экспериментам. А то удумали, в Чечне – руки рубить! Они бы еще верблюдов своих сюда притащили!
– И ишаков!
– Да, точно! Погонщики верблюдов, наездники ишаков!
– Сучьи дети!
Мы выпили по второй. А потом – по третьей. Весь мой иман полетел к чертям собачьим. На следующий день я ни разу не сделал намаза, так болела голова. Но не расстраивался. Мы действительно ждали перемен к лучшему.
Похищения людей были самой больной темой нарушения прав человека в Чечне. Они создавали крайне неблагоприятный образ республики за рубежом и служили постоянным оправданием агрессивных намерений Москвы.
Арсаев сразу по вступлении в должность заявил, что с этим будет покончено. Казалось, что мы на правильном пути.
В России и сейчас многие думают, что похищение заложников и требование выкупа за них – национальный спорт чеченцев. Что в каждом дворе есть зиндан, где держали русских заложников и рабов. Как будто времена «Кавказского пленника» так и не прошли в Чечне.
На самом деле захватом заложников, похищением и продажей людей во время войны занимались обе стороны – и чеченские боевики, и федеральные подразделения. У федеральных войск возможностей было больше, и масштаб похищений тоже был крупнее. Такие зинданы, которые держали российские военные, чеченцам и не снились.
Но нашей задачей в то время стало противодействие преступному бизнесу на людях внутри республики, кто бы им ни занимался и кто бы за ним ни стоял.
Скоро нам повезло. Нам удалось напасть на горячий след.
Был уже вечер, мы собирались со службы домой, когда во Дворец пионеров, ставший нашей резиденцией, вбежал растрепанный юноша. Он ворвался в кабинет Лечи и закричал:
– Брата! Брата забрали!
Лечи вскочил из-за стола.
– Постой, кто забрал, какого брата?
– Моего брата, Юсупа. Люди в форме, с оружием. Схватили дома, брат ужинал, связали и увезли. Я в гости шел, успел спрятаться. Все видел! Помогите, спасите брата!
– Куда его повезли?
– По дороге на Автуры, в ту сторону!
Лечи объявил тревогу и общий сбор. Мы кинулись в погоню на двух уазиках. Бандиты не очень торопились, и мы нагнали их в дороге. Брат похищенного, сидевший на переднем сиденье головного автомобиля, узнал похитителей:
– Вот они! Это их машины!
Банда передвигалась на трех «Жигулях» и одной «Волге», намертво затонированной. Юсупа, видимо, везли именно в ней.
Водитель головного уазика дал по газам и обогнал кавалькаду, потом притормозил, развернувшись, и загородил дорогу. Вторая машина прижала сзади. Выскочили наши бойцы с автоматами и заорали во все глотки:
