Было видно, что в голове у милиционера уже решились все его проблемы, и так не хотелось его расстраивать. И было жалко чисто по-человечески, зная, во сколько государство оценивает его труд. Но, с другой стороны: подписал контракт биться до последнего с преступностью за пятнадцать тыщ в месяц и казенное обмундирование – выполняй. Твоей рукой никто в контракте не водил и на ПФЛ галочки в таблички тестов не ставил. Есть ведь такие, как Кирилл…
Все это пронеслось за пять секунд в голове Олега, после чего он просто протянул руки вперед и сказал: «Вяжи врага. Исполняй долг перед Родиной».
Сержант побагровел: «Сейчас я такой рапорт накатаю, на десять суток хватит!»
Олега действительно попросили сесть в «обезьянник». Кроме двух обморочных студентов и пьяницы неопределенного возраста, который, видимо, работал при отделе освежителем воздуха, в клетке больше никого не было.
Олег не стал присаживаться на пропитанные звериным запахом скамейки, а подошел к решетке. Возле решетки стоял старлей – видимо, помощник дежурного. В дежурке три борца с преступностью писали рапорта под диктовку старшего и переглядывались.
– Товарищ старший лейтенант! Моя Фамилия Мурин. Мурин Олег Юрьевич. На каком основании меня посадили в КПЗ, если у меня есть при себе документы? Насколько я понимаю, личность моя уже установлена!
– Личность твоя установлена, Мурин! А сейчас установим субъективную сторону твоего преступления! – последние слова он произнес особенно четко, чтобы все присутствующее поняли, что недолго ему еще быть помощником дежурного, так как учится он на юридическом и обязательно его закончит.
– Понятно. Только я бы на вашем месте еще попросил взять объяснение с дедушки, а то, когда следователь приедет, все равно его вызовет. Дедушка так поздно не придет, следователь отправит меня домой, а ваш материал откажет, поскольку ваши гвардейцы не являются свидетелями чего бы то ни было, а настрочить могут при всем своем желании только на административку! Якобы я мочился посредине улицы, оскорбительно приставал к прохожим, а потом еще нецензурно выражался в отношении сотрудников милиции! Верно? – особенно громко произнес Олег.
Старлей сплюнул под ноги, удивленно посмотрел на Олега и даже слегка криво улыбнулся:
– Нет, это еще не все, не первый год работаю!
Старлей пошел в дежурку. Олег остался ждать, стоя возле решетки. Наверное, в последнее время его психика стала более эластичной от большого количества упражнений. У него возникло ощущение, что прошел уже месяц с тех пор, как он впервые столкнулся с Михаилом, а прошла-то еще всего неделя. Столько событий.
«Ко всему надо относиться философски. А если бы дед согласился? Что было бы? Отнес бы мои деньги в милицию, чтобы до конца жизни хвастаться, что он остался последний из борцов с преступностью? С другой стороны, сержант разъехался бы зато… или развелся… правда, для этого ему пришлось бы устранить свидетеля, то есть меня. Ну, ладно, че-то я многовато уже нафантазировал, вернемся к дню сегодняшнему! Максимум в чем меня могут подозревать – это подстрекательство к пособничеству в совершении преступления. В преступлении обязательно должен быть объект, то есть то, на что я посягал. А в данном случае нужен еще и потерпевший, потому что инкриминировать мне могут подстрекательство к пособничеству в краже – тайном хищении чужого имущества. А у кого и что я собирался украсть, не знает даже дед».
Мысль о том, чтобы рассказать об истинных мотивах своих поступков и о том, что фактически потерпевшим должен быть он сам, предлагая похитить его же собственные деньги, была еще более нелепа, чем оперирование чисто юридическими фактами.
Дежурная смена почему-то не обыскала его, не сняли ремень и шнурки, не забрали мобильник, значит, и сами не особо-то верили в успех мероприятия, а в клетку посадили для острастки. Олег мог позвонить Кириллу, но решил, что и сам разберется в ситуации.
Олег видел, как пришел дедок, как его проводили в какой-то кабинет, куда забегали по очереди то помощник дежурного, то сержант. Все они выходили, недовольно поеживаясь. Потом дедок вышел из кабинета, посылая на всех проклятья. После этого помощник дежурного о чем-то долго спорил с тремя богатырями и порвал их рапорта. Сотрудники ППС удалились из помещения отдела, не оглядываясь.
Старлей открыл ключом дверь решетки, протянул паспорт Олегу и, извиняясь, произнес:
– Извините, пожалуйста, Олег Юрьевич! Мы можем договориться, что мы вас не задерживали, а я забуду о рапортах наших сотрудников. Перестарались! Понимаете, этот старикашка – некто господин Конякин. Он состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Периодически пишет на нас кляузы, обвиняет в коррупции и бездействии. А сейчас очень сильно расстроился, что его привезли в отдел не на черной «Чайке» и не для представления к награде, а для допроса. После этого он вдруг понял, что находится в гестапо, сейчас его будут пытать, чтобы узнать, «где находятся партизаны…» В общем, я помог организовать ему побег.
– Хорошо, договоримся, только довезите меня до моей машины. Ночь на дворе. Я честный человек – преступников боюсь.
– Извините, у нас свободного транспорта нет, только «козелок» ППС.
– Пойдет.
– Да, но там места на всех не хватит.
– А вы только меня отвезите, мне компания не нужна.
– Ладно, – вздохнул старший лейтенант, – еще раз извините! Коля – отвези товарища пару кварталов, – крикнул он водителю.
«Опять все так резко меняется. Только что готовил линию защиты, а тут вот как просто».
Он сел на переднее сиденье «козелка». Автомобиль тронулся. Как, впрочем, и весь мир… Водитель Коля несся по пустынным улицам и чему-то внутри улыбался.
– Коля, а давай с мигалкой! – пошутил Олег. Настроение было уже приподнятое.
– Давай! Я и сам так люблю! – не понял шутки Коля и врубил мигалку.
Синие лучи скакали по проезжающим мимо домам, внося хоть какое-то цветовое разнообразие в серость питерских улочек. «Так вот почему у нас так любят мигалки! Ярких красок мало в городе!» Машина домчалась до той улицы, где Олег оставил свою.
– На лампочки для цветомузыки! – сказал Олег, оставляя сто рублей на сиденье.
– Вот ты даешь, мужик! – крикнул в окно Коля. – Этак я таксистом захочу работать!
– Захочешь! Работай! Удачи!
Выйдя из казенной машинки с мигалками, Олег буквально с любовью сел в свою машину. Как приятно после засаленных и пыльных поверхностей наблюдать чистую кожу, прозрачное стекло, горящие маски приборов… Доехав за минуту до дома, Олег остался в машине. Куда еще идти? Кому что доверять? Единственный «честный» человек оказался натуральным психом. Ладно, видно все-таки эти испытания не для меня. Мне до них расти и расти. Завтра с утра пойду к Михаилу и расскажу все как есть, пусть он сам решает.
Пить Шабли
