Лысенко сказал:
— Но нам нужна ваша помощь. Ведь вас 1200 человек, Татьяна одна не может рассчитать каждому зарплату. Ей нужен японский помощник-математик.
На следующее утро Татьяна принесла в японский штаб тяжелый портфель с документами и большие счеты. Русские счеты — интересный инструмент. Хотя Нонака, помощник переводчика, служил в финансовом управлении Квантунской армии, он такие счеты никогда не видел. Татьяна научила его, и целую неделю в японском штабе с утра до ночи стучали эти счеты.
— Шахтер Отисама, выполнение месячной нормы 117 процентов…
— Люковщик Фудзикама, выполнение нормы 122 процента…
А через неделю состоялась выдача первой зарплаты.
Ура!
Огромная очередь терпеливо стояла у штаба, люди заходили, получали красивые советские деньги с портретом Ленина, щупали их, нюхали, смотрели на свет и выходили, совершенно потрясенные. А назавтра, сжимая в руках эти деньги, все устремились в магазин при шахте. Теперь пленные могли купить всё, что им нравится, — хлеб, булочки, колбасу, рыбу, молоко, сахар, табак…
Только свободу нельзя было купить ни за какие деньги.
30
Слух о том, что японцы стали получать хорошие зарплаты и покупать в магазине продукты, мгновенно разлетелся по окрестным деревням и поселкам. И уже через пару недель японцы, выезжая из лагеря на работу, с изумлением увидели у ворот целый крестьянский рынок. На санях, телегах и на самодельных прилавках были свежеиспеченные пирожки, котлеты, булочки, масло, сыр, сметана, парное и мороженое молоко, кедровые орешки, молодая картошка, сахар головками, соль, яйца, мед…
За прилавками стояли краснощекие молодухи в шерстяных платках, теплых фуфайках и валенках, рядом с ними топтались и курили цигарки несколько стариков в шапках-ушанках и телогрейках.
Русские конвоиры остановили грузовики, японцы спрыгнули на снег и стали торговаться с продавцами. После полутора лет проживания в России и работы на шахтах бок о бок с русскими все японцы уже сносно говорили по-русски и не только покупали продукты у молодых продавщиц, но стали знакомиться с ними и флиртовать.
— Давай, давай! Хватит, японать! — весело кричали им конвоиры. — Поехали на работу! А то вы нам всех русских девок перетрахаете!
Посмотрев на этот базар, который день ото дня все рос и рос за воротами лагеря, комбат Якогава пришел к начальнику лагеря.
— Господин подполковник, здравствуйте, как поживаете?
— Сказочно! — сказал Антоновский. — Как только ваши люди стали получать зарплату, все стали стахановцами! Работают как черти! Меньше 120 процентов нормы теперь никто не дает! Скажу тебе по секрету, комбат, даже Кулич приготовил вам подарок, сюрприз.
— Неужели, господин начальник? Какой же подарок может сделать нам начальник рудоуправления?
— Он решил подарить вам дойную корову. Завтра он ее сам привезет! Нужно приготовить ей какое-то место возле санчасти, чтобы больные получали свежее молоко. Подумай об этом. А зачем ты пришел?
— Понимаете, господин начальник, утром, когда наши люди едут на работу, они теряют много времени на этом базаре, который теперь за воротами лагеря. И это очень неудобно — купить что-то по дороге на работу, отвезти в шахту, там держать, потом везти домой, в лагерь…
— Ну? И что ты хочешь? Закрыть базар?
— Нет, ни в коем случае! У меня есть другое предложение. Нельзя ли в нашем лагере открыть магазин?
Антоновский был очень решительный человек. Он только одну секунду смотрел в глаза Якогаве, а потом стукнул кулаком по столу:
— Гений! Немедленно поставить плотникам задачу — за неделю построить магазин на центральной площади! Найди толкового японца на должность заведующего. Я дам ему транспорт, раз в неделю будет ездить в Заречную закупать промтовары. А продукты будет покупать у колхозников. Но одно условие, комбат! Никакого навара! В магазине все продавать по закупочным ценам!
— Конечно, господин начальник. Нам не нужна прибыль. Спасибо за разрешение.
Через неделю на площади, рядом с рельсом для побудки, вырос красивый деревянный магазин из кругляка — круглых золотистых бревен. Внутри стены побелили, на окнах повесили красивые занавески. И полки были полны любыми товарами — кроме, конечно, вина и водки.
Заведующим магазином был назначен ефрейтор Ядзима.
И еще одно послабление сделал японцам подполковник Антоновский. Поскольку в окрестных деревнях женщин было раз в пять больше, чем мужчин, а имевшиеся мужчины были частично инвалиды — кто на костылях, кто без рук, — нужда на всякую мужскую работу — плотницкую, столярную и прочую — была очень большая. И женщины постоянно обращались к Антоновскому с просьбой «подослать» им мастеровых японцев. Или японских врачей — полечить заболевших детей. Но Антоновский отказывал, говоря, что он не имеет права без конвоиров отпускать военнопленных из лагеря.
Однако теперь это право каким-то мистическим образом появилось. И японские плотники, слесари, кузнецы и врачи то и дело отлучались из лагеря для поделки в деревнях мужской работы. За годы войны и отсутствия в русских деревнях молодых мужчин этой работы там скопилось столько, что японцы возвращались в лагерь только к отбою, да такие усталые, что едва добирались до своих бараков и, не отвечая ни на какие расспросы, падали там на нары, как сонные мухи.
А однажды Татьяна, красавица шатенка из бухгалтерии, зашла в кабинет Антоновского, сказала:
— Товарищ подполковник, помогите! У меня в избе печь развалилась, дитё замерзает!
— Как же я тебе помогу? Ты же знаешь, среди японцев нет печников.
— А я в библиотеке нашла старую книжку. Вот, «Кладка русских печей» называется.
— Ну и что? Кто из японцев это сможет прочесть?
— Юдзи Ёкояма сможет, товарищ подполковник.
Антоновский посмотрел Татьяне в глаза:
— А сколько твоему дитю лет?
— А седьмой пошел, товарищ подполковник.
— И где его отец?
— Так еще в сорок третьем забрали. И под Харьковом сгинул.
— Н-да… — крякнул Антоновский и снова внимательно посмотрел на Татьяну, медленным взглядом смерил ее ладную, сибирскими соками налитую фигуру. — Ладно, забирай Ёкояму. Только чтобы к ночи был в лагере. Живой! Поняла?
Боже мой! Татьяна! Вся! С расплетенной каштановой косой, распущенной по белым плечам и грудям, похожим на мороженое молоко! С лирой своих крутых бедер и пышными булками своих теплых ягодиц! С медово-каштановым треугольником завитых волос под животом…
И все это душное, сладостное, жаркое и ненасытное счастье — ему, Юдзи Ёкояме!..
31
Как-то Юдзи с заведующим магазином Ядзимой поехали в Заречную на закупку товаров. При въезде в деревню за их телегой увязалась стайка бурятских и русских ребятишек. Ядзима обратил внимание, что даже девочки были коротко острижены.
