Телефонный звонок разбудил его среди ночи. Заспанно, с закрытыми глазами он взял с тумбочки звенящую телефонную трубку.
— Да… Алло…
И услышал:
— Андрей Петрович, простите ради Бога! Вы мне срочно нужны, у меня плохие анализы…
— А? Кто это?
— Это Зотова. Елена. Я вам звонила…
Бережковский открыл глаза и проснулся.
— А! Да-да, я понял… Пожалуйста, позвоните мне в офис через десять минут. Ровно через десять минут, вы слышите?
— Андрей, ты куда? — сонно сказала жена. — Три часа ночи!
— Спи, это по работе… — И в телефон: — Позвоните через десять минут, я вышлю по факсу…
— Что ты вышлешь по факсу? — спросила жена.
Но он уже одевался и три минуты спустя стоял над телефоном в своей мансарде.
— Ну, звони же! Звони!
И включил автоответчик, но тот сообщил индифферентно:
— Новых сообщений нет.
Наконец телефон зазвонил, он схватил трубку.
— Алло!
— Здравствуйте, Андрей Петрович… — тихо сказала она и замолкла.
— Алло!.. — закричал он. — Лена, алло! Лена!
— Я здесь, — еле слышно сказала трубка. — Я здесь…
— Что с вами?.. Алло! Говорите!
— Где вы были? — негромко спросила она. — Где вы были так долго?
— Я был на съемках.
— Я знаю. В Астрахани. Но неужели?..
— Я был отчаянно занят.
— Я звонила вам тысячу раз! Я умираю без вас, умираю…
— Я виноват, я знаю.
— Вас не было вечность! Неужели вы не могли хоть на минуту?..
— Я знаю — я сволочь.
— Нет! Не смейте себя ругать! Это я… Это я во всем виновата, и мне наказание. Я была сегодня в церкви, Бог смотрел на меня с иконы, и взгляд его сказал мне: «Ты желаешь чужого, ты пыталась его соблазнить, и за это наказана!» И я поклялась Ему, я ответила: «Да, я люблю его! Я люблю его так, что его голос способен меня излечить. В жизни каждой женщины должен, просто обязан хотя бы раз появиться такой мужчина! Господи, разве не Ты послал мне его? Но — излечи меня Сам, или излечи его голосом, а от большего я откажусь, я клянусь Тебе, Господи!» Так я сказала сегодня в церкви, и видите — Он услышал меня и послал мне вас. Это Его выбор! Так говорите же со мной, Андрей Петрович! Спасите меня! Говорите!..
— Но что же мне говорить? Боже мой, это какое-то наваждение… Почему я?..
— Почему? Андрей Петрович, окститесь! Вам шестьдесят лет, и вы не знаете, почему вы? Разве не вы написали «Любовь-убийцу» про то, что любовь убивает любящих? Не любимых, а тех, кто любит. А вас любили столько женщин! И Ника, ваша дочь от первого брака, — она же вас просто боготворила! Сколько лет вы ее не видели? А, Андрей Петрович?!
— Откуда ты знаешь? — тихо ответил он.
— Из Бережковского. Из его интервью газете «Вечерний Якутск». Там была премьера «Любви-убийцы», а после премьеры, на банкете вы пили чистый спирт и разоткровенничались. Про жену, которая настроила вашу дочь против вас настолько, что вы написали «Любовь-убийцу». Так сколько женщин убиты любовью к вам, Андрей Петрович?! Спасите же хоть одну! Меня спасите! Поговорите со мной! Разве это так трудно?
— Ты плачешь? Не плачь. Ну пожалуйста, не плачь. Вот, я же говорю с тобой. Что тебе рассказать? Я тебе почитаю, хочешь?
— Снова Уткина? Или себя?
— Нет… — Он взял какую-то рукопись. — Ахмеда ибн Фадлана, первого персидского посла в России. Это подлинная цитата, которую я экранизировал в Астрахани.
— Я читала.
— Что ты читала? — встревожился он. — Где?
— У Бережковского, в «Хазарской легенде». Русы хоронят своего вождя и при этом трахают его девушку до тех пор, пока она сознание не теряет. И сжигают ее вместе с ним.
— Не может быть! Неужели я это уже написал? Ты уверена?
— Вам процитировать? На память? «А если умрет у русов глава семьи, то его родственники говорят его девушкам: „Кто из вас умрет вместе с ним?“ Одна из них, которая любила его больше других, говорит: „Я“. И десять дней, пока они пьют набиз и шьют умершему одежду, эта девушка тоже пьет и веселится, украшает себя разными нарядами и так, нарядившись, отдается людям». Правильно?
— Боже мой! Оказывается, я и это написал…
— Нет, это написал Ахмед ибн Фадлан. А вы добавили, что русов — тех, настоящих, которых видел Фадлан, — давно уж нет, еще в девятом-десятом веках все их мужчины погибли в походах на Византию, Персию и Болгарию. А вот женщины, способные пойти в огонь за своим возлюбленным, они остались. Выпить перед смертью чашу набиза, спеть прощальную песню своим друзьям и взойти на горящий костер своего мужа — это русская женщина! Андрей Петрович, я люблю вас…
— Подожди. Скажи мне, что стобой?
— Со мной? — горестно усмехнулся ее низкий голос. — Я уже не верила, что вы мне позвоните. Я боялась, что умру, так и не услышав вас. А сейчас, пока мы говорили, я снова пила ваш голос. Он наполнял меня, как сосуд, нет — как теплый воздух наполняет воздушный шар. Да, вы согрели меня своим голосом, вы…
— Да подожди ты с этой лирикой! Что у тебя с анализами?
— Я не знаю. Мне сказали, что они плохие. Но я и сама это чувствовала, и звонила вам, и просила вас позвонить мне хоть на одну минуту, хоть на полминуты! Ведь я люблю вас! Господи, как я вас люблю! Нет-нет, вы не думайте, что это истерика. Я не истеричка, просто я так вас люблю. Вы знаете, чем отличается любовь мужчины и женщины? Слушайте! Вот так любовь ударяет мужчину. Вы слышали удар?
— Нет, я ничего не слышал…
— Правильно. А теперь послушайте, как любовь ударяет женщину.
Тут трубка громыхнула так, что Бережковский оглушенно отвел ее от уха.
— Елена, что это? Алло!
— Это я бросила трубку об асфальт. Странно, что он работает… Алло! Вы слышите меня?
— Слышу.
— Да, странно — работает. А ведь иногда так ударяет, что уже ничего не работает. И поэтому не нужно смеяться над женщиной, ушибленной любовью. Не нужно.
— Я не смеюсь.
— Знаете, как я вас люблю? Я мечтаю идти вам навстречу с цветами и улыбаться…
— Приезжай ко мне.
— Зимой — с орхидеями, весной — с колокольчиками, летом — с фиалками, осенью…
— Приезжай, я хочу тебя!
— Я мечтаю чувствовать, как ваша сила входит в меня, как ваша энергия заполняет меня всю и исцеляет, побеждает все мои хвори…
— Сейчас же вылетай! Ты слышишь?
— Я не могу. Это будет самоубийство. Ведь я поклялась Господу Богу — если вы позвоните, я отпущу вас, а Ему отдам свою любовь к вам… И потом — Боже мой, что я для вас? Ведь у вас столько поклонниц! Спасибо, что вы меня снова вылечили…
