Было и другое.
Этим утром он ощутил, что вызвал превращение, просто пожелав этого, после того, как он и Лаура занимались любовью. Превращение произошло быстрее, и мышцы скорее способствовали ему, чем сопротивлялись. Он вспомнил, как снова и снова сглатывал, будто всем телом, возвращая внутрь себя все то, что увеличилось и окрепло, а теперь должно было исчезнуть.
Он сосредоточил мысли на доме, на том, как пробраться в потайное помещение.
Когда дождь ослаб, он и Лаура надели толстые свитера и вышли из дома, чтобы пройтись. Повсюду стояли фонари, но они не смогли найти выключатель, чтобы их включить. Надо будет спросить Гэлтона. Они горели в тот вечер, когда он впервые с ним встретился.
Но света из окон вполне хватало, чтобы дойти до дубравы, протянувшейся вдоль восточного края дома. — Прекрасные деревья, — сказал Ройбен, — на них можно забраться, только посмотри на эти низкие ветви. Надо будет прийти сюда, когда солнце светить будет, и попробовать забраться, перебираясь с ветки на ветку. Лаура с ним согласилась.
Они пришли к выводу, что высота дома составляет где-то восемнадцать метров, может, чуть выше. У северо-западного угла росли несколько калифорнийских пихт, почти таких же высоких, как секвойи в лесу. Дальше начиналась дубрава, вдоль всей восточной стены. Стены были покрыты плющом. У окон растения были аккуратно закреплены. Лаура перечисляла названия множества других деревьев — тсуга западная, камнеплодник, который зовут коричневым дубом, хоть он вовсе и не дуб.
Как же Ройбен, будучи в обличье маленького Ройбена, сможет забраться на эту крышу без помощи профессионала? Компании, занимающейся ремонтом крыш, было бы несложно подогнать машину с лестницей, но это то самое ненужное внимание, которого им лучше избегать. Конечно, Человек-волк способен забраться по неровной каменной стене, но ведь для этого Человеку-волку придется оставить Лауру одну, так?
Ройбен никогда в жизни и не думал, что может захотеть купить оружие, но теперь подумал. Лаура знает, как стрелять, это точно. Но она терпеть не может оружия. У ее отца никогда ружей не было. А муж однажды угрожал ей оружием. Она быстро закрыла эту тему, сказав, что ей вполне хватит топора, если он полезет на крышу, и неужели он ее не услышит, как в прошлый раз, если она позовет на помощь?
В тот момент, когда они вошли в дом, зазвонил телефон.
Ройбен бросился в библиотеку, чтобы поднять трубку.
Звонил Саймон Оливер.
— Что ж, отлично, только не расстраивайся сразу, пока я не расскажу все, — сказал он. — Скажу тебе, Ройбен, это одна из самых необычных ситуаций, с какими мне довелось сталкиваться, но это не означает, что все плохо. Все может быть учтено, и все и дальше может остаться в полном порядке, если мы хорошо обдумаем, что нам делать и что нам говорить.
— Саймон, давай же, о чем ты? — сказал Ройбен, садясь за стол, едва сдерживаясь. Лаура принялась разводить огонь в камине.
— Теперь ты оценишь, с каким уважением я должен относиться к «Бейкер энд Хаммермилл», особенно к Артуру Хаммермиллу, — продолжал Саймон. — Я доверяю Артуру Хаммермиллу так, как если бы он был членом нашей фирмы.
Ройбен закатил глаза.
— Суть в том, что обнаружился потенциальный наследник, но не спеши, пока я все не объясню. Похоже, Феликс Нидек… тот, который исчез, сам понимаешь…
— Да, я знаю.
— Ну, у этого Феликса Нидека был внебрачный сын, названный тоже Феликсом, в честь отца, и он объявился здесь, в Сан-Франциско, подожди, Ройбен…
— Саймон, я слова не сказал.
— Ну, может, я за двоих беспокоюсь, сам понимаешь, работа такая. Ну, этот человек заявляет, что не собирается предъявлять никаких прав на поместье, никаких, повторяю, и… вовсе не ясно, как бы он мог предъявить их, поскольку предъявленные им документы вполне могут быть поддельными, а он не проявил «заинтересованности», как нам сообщили, в анализе ДНК с целью установления родства…
— Интересно, — сказал Ройбен.
— Ну, более чем интересно, — ответил Саймон. — Подозрительно. Но суть в том, Ройбен, что он очень желает встретиться с тобой, здесь или в «Бейкер энд Хаммермилл», на наше усмотрение. Я бы предпочел провести встречу у нас, хотя и у них это можно сделать не хуже. Он хочет поговорить с тобой насчет дома и вещей, которые, должно быть, оставил там его отец после своего исчезновения.
— Действительно. Он ничего не знает о том, как и почему исчез Феликс Нидек?
— Ничего. Ничего не может сообщить по делу. Это сказал мне Артур. Нет, вообще ничего. Никаких вестей от отца не получал все это время. И, нет, это дело не будет заново рассматриваться.
— Интересно, — снова сказал Ройбен. — Что ж, откуда нам знать, что этот человек тот, за кого себя выдает?
— Семейное сходство, Ройбен, совершенно четкое. Артур знал Феликса Нидека и сказал мне, что этот человек так на него похож, что никаких сомнений быть не может.
— Интересно.
— Так, Ройбен, я встречался с этим человеком сегодня, с ним и Артуром. Это интереснейший человек и прекрасный рассказчик. Если бы не знал, кто он по происхождению, то назвал бы джентльменом-южанином. Он родился и учился в Англии, но говорит без акцента, совершенно, я даже не могу сказать, что у него за произношение. Поразительный человек, и очень вежливый, надо сказать. Он заверил меня, Ройбен, что он не собирается выдвигать никаких требований на поместье мисс Нидек, но лишь хочет встретиться с тобой, чтобы обсудить вопрос о личных вещах отца.
— И Артур Хаммермилл не знал о его существовании? — спросил Ройбен.
— Артур Хаммермилл пребывает в полнейшем ошеломлении, — ответил Саймон. — Ты же знаешь, что «Бейкер энд Хаммермилл» долго искали Феликса Нидека и любых людей, которые были бы с ним связаны так или иначе.
— Сколько лет этому человеку?
— О, лет сорок — сорок пять. Дай-ка посмотрю. Да, сорок пять, родился в 1966 году в Лондоне. Но выглядит моложе на самом деле. У него, похоже, двойное гражданство, США и Великобритании, а живет он где ему заблагорассудится, по всему миру.
— Сорок пять. Гм.
— Ну, Ройбен, не знаю, имеет ли это значение. Значение имеет то, Ройбен, что не существует завещания, в котором бы упоминалось о его существовании. Безусловно, если бы он решил провести анализ ДНК для установления родства, то он мог бы претендовать на это поместье, ценой огромных расходов, да и то не имея никакой гарантии успеха…
— Он сказал, что ему нужны личные вещи отца?
— Некоторые, Ройбен, некоторые. Он не стал излагать все подробно. Хочет с тобой встретиться. Похоже, хорошо осведомлен обо всем. Был в Париже, когда в новостях прогремела весть о трагической смерти Мерчент.
— Понимаю.
— Конечно же, он спешит. В наши дни все спешат. Он остановился в отеле «Клифт» и просит о встрече с тобой, как только ты сможешь приехать. Похоже, у него не слишком много времени. Ему надо куда-то еще ехать. Ну, я ему сказал, что сделаю все, что смогу.
