Сам же едва мог дышать. Но он должен был увидеть все, все, до последней мелочи.
Здесь было чисто, слишком чисто. По обе стороны от персидского ковра доски пола просто сверкали. Горели небольшие канделябры с лампочками в форме свечей, как в ту ночь.
— Наверное, отнесите вещи в последнюю по коридору спальню, — сказал он. Бывшая комната Феликса, в западной части дома.
— Ты не хочешь в главную спальню, в передней части дома? Там солнца намного больше. Отличная комната, с хорошим видом.
— Пока не знаю. Та мне точно подойдет пока что.
Старик быстро пошел вперед, включая лампы с такой быстротой, будто всю жизнь прожил в этом доме.
На кровати лежало свежее дешевое белье из полиэстера, в цветочек. Но, поискав, Ройбен нашел старые простыни и наволочки, вполне чистые. А в ванной нашел очень старые, но совершенно чистые полотенца.
— Моя жена сделала все, что смогла, — сказал Гэлтон. — Юристы сказали, что хотят, чтобы все выглядело прилично, как только полиция прекратит работу на месте преступления.
— Усек, — ответил Ройбен.
Гэлтон был человеком добрым и благожелательным, но Ройбену хотелось побыстрее покончить с этим.
Они прошли через несколько комнат, разговаривая насчет того, какой простейший ремонт можно провести в первую очередь. Дверные ручки, окно, не открывающееся из-за краски, отставшая плитка в ванной.
Главная спальня действительно оказалась впечатляющей, со стенами, оклеенными настоящими обоями фабрики Уильяма Морриса, с цветочным рисунком, и самой лучшей из спален в передней части дома, поскольку из окон открывался вид на море.
Она располагалась в юго-западном углу дома, ее окна выходили на две стены, а в просторной ванной комнате был душ с отдельным окном. Специально для Ройбена Гэлтон заранее развел огонь в большом каменном очаге, над которым высилась облицовка дымохода, покрытая витым орнаментом.
— В прежние дни в левом углу была железная лестница, — сказал Гэлтон. — Она вела на чердак. Но Феликсу это не понравилось. Он хотел быть здесь наедине, поэтому уговорил племянника и его жену убрать лестницу.
Гэлтону явно нравилась роль гида в этом доме.
— Вся мебель настоящая, старая, сам понимаешь.
Он показал на огромную кровать из ореха.
— В стиле эпохи Возрождения, с этими разомкнутыми дугами. Видишь эти флероны в виде ваз? И изголовье под три метра шириной, из массива ореха. А вот панели из капа.
Он показал на комоде мраморной столешницей.
— Вот тоже стиль разомкнутых дуг, — добавил он, показывая на высокое зеркало. — И умывальник, самый настоящий. Эту мебель делали «Берки энд Гэй», в Гранд Рапидз. И стол тоже. Не знаю только, откуда это большое кожаное кресло. Отцу Мерчент оно очень нравилось. Он здесь каждое утро завтракал, газеты читал. Приходилось кого-нибудь за ними посылать, ведь сюда их не носили. Настоящая история Америки. Дом будто просто предназначен для такой мебели. Феликс привез и другую, европейскую, ту, что в библиотеке и гостиной. Настоящий «человек эпохи Возрождения», вот кто он был, этот Феликс.
— Это я уже понял, — сказал Ройбен.
— Мы постелили в этой комнате самое лучшее белье, специально для тебя. И в ванной есть все, что надо. А цветы на столе — из моего сада.
Ройбен был благодарен за это и решил высказаться.
— Со временем я сюда переберусь, — сказал он. — Это и вправду лучшая комната в доме.
— Отсюда самый лучший вид на море, — ответил Гэлтон. — Мерчент ею не пользовалась, конечно же. Для нее эта комната всегда оставалась комнатой родителей. Ее спальня дальше по коридору.
«Тень миссис Дэнверс, как в „Ребекке“ Дафны дю Морье», — подумал Ройбен. И почувствовал приятный озноб, который уже начинал становиться привычным. Теперь это мой дом, мой дом.
Ему так хотелось, чтобы дом увидел Фил, но пока что он не мог его сюда привести. Это было вне всяких сомнений.
Юго-западная спальня дома была столь же оригинальна и причудлива, как хозяйская. И две спальни по центру оказались такими же. С массивной и роскошной мебелью фабрики в Грэнд Рэпидс и яркими обоями фабрики Уильяма Морриса, но местами обои отстали, местами — заплесневели. Срочно нужен ремонт. Их пока не ремонтировали, признался Гэлтон. Розеток маловато, и камины тоже в ремонте нуждаются. Да и какими бы очаровательными ни были старинные ванные комнаты, с раковинами на стойках и ваннами на гнутых ножках, пользоваться ими было бы не слишком удобно.
— Феликс привык ко всему этому, — сказал Гэлтон, качая головой.
Даже широкий и длинный коридор требовал внимания, пора уже было заменить потертый ковер.
Они пошли в спальни в западной части дома. Там тоже стояли предметы американской старины — массивные каркасы кроватей, старые кресла времен эпохи Возрождения.
— Теперь здесь все по-новому, — с гордостью сказал Гэлтон. — Вся проводка, электрическая, телевизионная, в каждой спальне. Центральное отопление, и все камины в порядке. За этим Феликс следил. Но Мерчент никогда не ставила тут телевизоры, а старые давно выбросили. Мерчент телевизоры не особенно любила, да и, когда братьям запретили сюда приходить, смысла в них уже не было. Конечно, она постоянно сюда друзей приводила. Один раз привезла большую компанию из Южной Америки. Но их телевизоры не интересовали. Она говорила, что тут и так хорошо.
— Как думаете, сможете установить в главной спальне приличный телевизор с плоским экраном, чтобы он был подключен к кабельным каналам? — спросил Ройбен. — Я жить не могу без новостей. Должен все время быть в курсе. Было бы неплохо такой же поставить и внизу, в библиотеке. И, наверное, небольшой на кухню. Я вроде говорил уже, что сам готовлю.
— Без проблем, займусь завтра же, — с довольной ухмылкой ответил Гэлтон.
Они вернулись к дубовой лестнице и снова прошли через коридор смерти.
— Кстати, должен сообщить, со мной будут работать еще двое, — сказал Гэлтон. — Так что они тоже будут приходить сюда. Племянник и приемный сын. Им можно доверять так же, как мне. Сделаем все, что только пожелаешь.
И Гэлтон с гордостью показал Ройбену отремонтированное окно в столовой, восстановленное с такой аккуратностью, что сложно было заметить, что его ремонтировали. А сделать такое с ромбовидными окнами из витражного стекла было задачей не из легких.
Братья Мерчент, вломившись сюда, залезли в кладовые по обе стороны от двери в гостиную и расшвыряли вокруг серебряные блюда и кофейники так, чтобы их нападение выглядело как ограбление. На дурачка играли.
— Ну, теперь здесь снова все на местах, — сказал Гэлтон, открывая двери кладовых. — На самом деле кладовых в этом доме предостаточно. Две этих, а еще винная, перед входом на кухню. Надеюсь, в твоих планах завести семью и кучу детишек. На другом конце коридора еще одна кладовая, там фарфор и серебро.
