— Пока у нас нет конкретного плана возврата детей и учителей, — сказал шериф, — мы не можем начинать выполнение требований похитителей.
Хватит. Ройбен не мог больше терпеть. Выключил радио. Маленькая девочка, мертвая, на берегу у Мьюирского леса. Вот, значит, каковы эти «гении техники», да? Просто взяли и убили одного из заложников, чтобы показать, что они не шутят? Конечно. Когда у тебя сорок пять заложников, почему бы и нет?
Он был в бешенстве.
Пять часов, начало темнеть, а дождь и не собирался ослабевать. Голоса этого мира были так далеко от него. На самом деле он не слышал голосов. Следовательно, он не может слышать голоса на бесконечном расстоянии. Как и животные. Но каковы реальные пределы его возможностей? Он понятия не имел.
Маленькая девочка, мертвая, которую нашли в полосе прибоя.
Еще одна причина, не так ли, сделать вывод, что и все остальные не так уж и далеко.
И внезапно он оказался на вершине последнего подъема, и в свете фар увидел огромный дом, высящийся впереди. В пелене дождя он выглядел будто гигантский призрак самого себя, куда больший, чем тот образ, что остался в памяти Ройбена. В окнах горел свет.
Ройбен почувствовал благоговение, глядя на этот дом.
Но чувствовал и страшную горечь. Никак не мог отделаться от мыслей о детях… о маленькой девочке в холодной воде у берега.
Когда он подъехал к дверям дома, включились фонари наружного освещения, залив своим светом не только двери и лестницу, но и фасад дома, до верхнего края окон первого этажа. Какой все-таки чудесный этот дом.
Да, теперь он вовсе не был тем невинным юношей, который пересек порог этого дома следом за Мерчент Нидек.
Вышел местный мастер в желтом дождевике. Помог Ройбену занести в дом сумки и чемодан с вещами.
В камине гостиной с гулом горел огонь. Ройбен почувствовал запах крепкого кофе.
— Я на плите вам ужин подогрел кой-какой, — сказал мастер, рослый худощавый мужчина с серыми глазами и морщинистым лицом, с редкими седыми волосами цвета стали, дружелюбно улыбающийся бесцветными губами. — Моя жена принесла для вас. Сама не готовила, конечно же, купила в «Редвуд Хаус», в городе. И кое-что в бакалейной лавке. Взяла на себя смелость…
— Очень рад, — тут же ответил Ройбен. — Подумал обо всем, кроме еды, и очень вам благодарен. Я, наверное, рехнулся, когда думал, что к четырем сюда доберусь. Так что прошу прощения.
— Не стоит, — ответил мужчина. — Меня зовут Леруа Гэлтон, обычно все меня зовут Гэлтоном. Жену мою Бесс зовут. Она прожила тут всю жизнь, часто приходила готовить и убираться на праздники.
Взяв у Ройбена чемодан, в другую руку он взял сумку и пошел по коридору к лестнице.
У Ройбена перехватило дыхание. Они приближались к тому самому месту, где он боролся с людьми, напавшими на Мерчент, месту, где он едва не умер.
Этих темных дубовых панелей он не помнил. Нигде нет пятен крови. Но, судя по всему, метра два с лишним ковра, от лестницы и до дверей кухни, совершенно новые. Этот ковер не совпадал узором с широким персидским ковром, постеленным на лестнице.
— Даже и не разглядеть, где это случилось! — заявил Гэлтон. — Мы долго скребли доски на полу, на них воску было дюйма два. Так что теперь и не увидишь.
Ройбен остановился. С конкретным местом не было связано воспоминаний. Он помнил лишь тьму, и сейчас провалился в нее, против воли заново переживая ту ночь, будто сцены из крестного пути, разыгрываемые в церкви Святого Франциска в Страстную пятницу. Зубы, впивающиеся в его шею и лицо, будто иглы.
Знал ли ты, что случится со мной, оставив меня в живых?
Гэлтон разразился длинной тирадой, весьма впечатляющей, на тему того, что жизнь продолжается, жизнь принадлежит живущим, всякое бывает, никто не застрахован, сам понимаешь, никогда не знаешь, почему что-то произошло, но когда-нибудь узнаешь, что в наши дни даже самые хорошие ребята становятся плохими, связавшись со всей этой наркотой, так что надо просто оставить это в прошлом и жить дальше. Сплошные клише.
— И вот что я тебе скажу, — внезапно добавил он тихо, доверительным тоном. — Я-то знаю, кто это сделал. Знаю, кто на тебя напал. И просто чудо, что эта тварь тебя в живых оставила.
У Ройбена мурашки по затылку пошли. В ушах застучало.
— Вы знаете, кто это сделал? — спросил он.
— Пума, — ответил Гэлтон, выставив нижнюю челюсть и прищурившись. — И я хорошо знаю эту пуму. Она уже давно в этих краях, слишком давно.
Ройбен покачал головой. Внутри же ощутил громадное облегчение. Снова старая история.
— Не может такого быть, — сказал он.
— Ох, сынок, мы-то здесь все это знаем, кто тут живет. Это была пума. Она тут где-то поблизости, а теперь еще и с приплодом. Три раза я брал ее на мушку, и три раза промахивался. Она забрала у меня мою собаку, юноша. Не знаешь ты, что у меня за собака была. Не такая, как все.
Но Ройбен чувствовал лишь облегчение, слыша все это, поскольку оно не имело никакого отношения к делу.
— У меня была самая лучшая в моей жизни немецкая овчарка. Панцером его звали, я взял его щенком шести недель от роду, научил ни крошки еды не брать ни у кого, кроме меня, научил всем командам на немецком. Он был лучшим псом из всех, какие у меня были.
— А пума его утащила, — тихо сказал Ройбен.
Пожилой мужчина снова выставил нижнюю челюсть и мрачно кивнул.
— Утащила, прямо со двора, в лес. Когда я его нашел, от него почти ничего не осталось. Она это сделала, она и ее приплод, а котята у нее уже почти выросли. Я начал их выслеживать. И я доберусь до нее, будет у меня на это разрешение или не будет! Они меня не остановят. Это лишь вопрос времени. Но будь осторожен, если пойдешь прогуляться в лес. Она теперь с подросшими котятами, я это знаю, учит их охотиться, так что будь поосторожнее на закате и на рассвете.
— Буду осторожен, — ответил Ройбен. — Однако здесь была не пума на самом деле.
— Откуда тебе это знать, сынок? — спросил Гэлтон.
Зачем ему спорить? Зачем вообще что-то говорить?
Пусть старик верит в то, во что хочет верить. Разве не так все поступают?
— Потому что, если бы это была пума, я бы почувствовал запах, — признался Ройбен. — И ее запах был бы на мне и на погибших.
Старик на мгновение задумался, не зная, верить Ройбену или нет. Покачал головой.
— Ну, моего-то пса точно она утащила, — наконец сказал он. — И я ее все равно прибью.
Ройбен кивнул.
Старик принялся подыматься по широкой дубовой лестнице.
— Слышал про ту бедную маленькую девчушку, что в Мэрин нашли? — спросил Гэлтон, повернув голову.
Ройбен тихо ответил, что слышал.
