Мачете рассекает компьютерный монитор на две неравные части. Сноп искр на долю секунды освещает комнату. Этого хватает, чтобы разглядеть нападающих.
Набатеец.
На полу – раненый дунху.
Выставив правую руку вперед, Хиляль бросается в атаку.
Лезвие мачете несется к голове набатейца, но Маккавей успевает пригнуться, и смертоносный клинок срезает только клок волос с макушки.
– Дверь! – кричит Байцахан. – Открой дверь!
«Ну ладно», – думает Хиляль.
Он снова запрыгивает на стол.
Кто-то стреляет. Пуля пролетает между ног Хиляля.
Едва не задели!
«Ничего, сейчас я тебе подсвечу».
Он бесшумно опускается на бетонный пол и скользит к двери.
Прижимается ртом к металлической стене, зная, что акустика отнесет его голос на другой конец маленькой комнаты.
– Здесь!
Еще один выстрел, как раз туда, куда он рассчитывал.
Еще один рикошет. Хиляль ждет: вдруг снова повезло и задело кого-то из нападавших?
Увы.
«Неважно».
Он распахивает дверь.
Маккавей поворачивается и пытается выстрелить, но Хиляль ударяет клинками по пистолету, и оружие летит на пол. Хиляль резко поднимает мачете и разводит в стороны в надежде ранить противника, но Маккавей вскидывает руки, и удар приходится по металлическим браслетам, спрятанным под льняным пиджаком. Набатеец ухмыляется, а Хиляль отступает к выходу. Эти убийцы улыбались, когда пришли за ним. Что ж, он помолится за их души, когда избавится от тел.
Байцахан встает. Его глаза полны ненависти. Он выходит из хижины и швыряет что-то в Хиляля. Тот отбивает «снаряд» обратным движением клинка.
Что-то катится по земле к кедрам.
Кисть.
Собственная кисть Байцахана.
– Ты что-то потерял, – говорит Хиляль. Он знает, что во время боя лучше молчать, но иногда слова ранят сильнее оружия.
Из обрубленного запястья Байцахана брызжут струйки крови.
– Лови! – кричит он, бросая пистолет Маккавею.
Хиляль кидает мачете, и клинок шух-шух-шух ударяет по стволу за секунду до выстрела. Фонтанчик пыли у ног аксумита отмечает место, куда попала пуля. Мачете успевает срезать кончик пальца у набатейца и вонзается в кедр у него за спиной.
Байцахан снова швыряет что-то в Хиляля, и тот отбивает снаряд оставшимся мачете, как бейсбольной битой.
За деревьями раздается взрыв.
Граната.
До Хиляля доносится звук, понятный только ему. Тихий шепот скользящей в сторону каменной двери.
Байцахан, пошатываясь, идет вперед; глаза мальчика горят жаждой убийства. Он потерял много крови и не остановится ни перед чем. Одна за другой летят гранаты – Хиляль отбивает их мачете. Маккавей, очевидно, уже не так уверенный в успехе задуманного, пока держится в стороне.
С последним взрывом Хиляль устремляется прочь от хижины, стараясь не выпускать нападавших из виду. Он бежит к маленькой церкви. Той, что открыла для него свои двери. Он знает, что учитель аль-Джулан ждет своего ученика.
– Ты покойник! – рычит Байцахан, прижимая к груди изувеченную руку. Бледное лицо искажает гримаса ненависти.
«Гнев делает тебя слабым, брат», – думает Хиляль.
Маккавей наконец решает вступить в бой. У него в руках граната, но, в отличие от напарника, он действует более осмотрительно. Медленно тянет за чеку, выжидая подходящий момент.
– Как вы нашли меня? – кричит Хиляль, продолжая отступать.
До церкви осталось всего 24 фута, но он должен знать, почему они пришли именно сейчас.
– Ключ Земли указал нам путь, – отвечает Байцахан.
– У вас нет Ключа Земли.
– Есть.
– Это невозможно.
«Я бы узнал. Мы бы все узнали».
– Покажи ему.
Маккавей не собирается показывать Хилялю темную сферу.
Вместо этого с криком «Сейчас!» он швыряет последнюю гранату.
После чего падает на землю. Дунху следует его примеру.
Эта граната отличается от других. Хиляль видит, что отбить ее не удастся.
Зажигательный снаряд.
Огненная смерть.
Когда до потайной двери в стене каменной церквушки остается лишь несколько дюймов, воздух вокруг Хиляля воспламеняется.
Огонь жадно набрасывается на одежду, плечи и голову.
Пламя пожирает Игрока, пока он бежит вниз, в расположенную под древней церковью неприступную комнату.
Потом пламя гаснет, но ожоги остаются.
Хиляль ничего не видит, но чувствует, что он в безопасности.
И что он не один.
Последнее, что помнит Хиляль, – запах горящих волос и боль.
Слепящую, лишающую рассудка боль.
Это Последняя Игра.
Сара Алопай, Яго Тлалок, Кристофер Вандеркамп
Италия, Триест, гранд-отель «Дучи д'Аоста»
Сара просыпается в 5:24 утра.
Ее сны были полны геометрических фигур. 9, 466 форм.
Квадраты. Тетраэдры. Спирали. Смятые многоугольники.
Круги. Стремящиеся в бесконечность параболы.
Она была близка, так близка к тому, чтобы разгадать тайну подземного хранилища и понять свою подсказку.
Алопай смотрит в потолок.
Фигуры.
Цифры.
Буквы.
Знаки.
Рядом всхрапывает Кристофер. Сара понимает, что совсем о нем забыла. Теперь все ее мысли занимает шифр. Прошлой ночью она смогла на время отвлечься от Игры, вспомнить о том, каково это – просто быть влюбленной парочкой, как те, что прогуливались мимо их столика.
Они не занимались сексом. Просто лежали рядом, обнимались, целовались и прикасались друг к другу. Это было здорово, но теперь, когда зыбкий свет проникает в комнату, Сара прикусывает губу, чтобы не закричать от злости на саму себя. Она поступила жестоко. Она провела ночь с Кристофером не только потому, что это был последний шанс поцеловать его. Она надеялась, что так будет проще сбежать утром. Если бы Сара осталась у себя или пошла к Яго, Кристофер проснулся бы раньше них. Проснулся бы и ждал.
Конечно, она и сейчас может сбежать, но после того, что случилось этой ночью, Кристофер точно последует за ней. И рано или поздно погибнет, потому что Последняя Игра никого не щадит. А Сара не хочет, чтобы он пострадал.
