– Эти придурки называют себя «Детьми метеорита», – презрительно произносит он. – Они собрались, цитирую, «чтобы встретить конец там, где все начиналось».
– Забавно, – говорит Жалайр.
– Что именно? – спрашивает Байцахан.
– То, что они не ошиблись с выбором места, – отвечает Маккавей. – Есть в этом доля иронии.
– Я все равно не понял, – пожимает плечами Байцахан.
Маккавей переглядывается с Жалайром. Кажется, они впервые смотрят друг на друга почти по-дружески. «Байцахан еще слишком молод, он ничего не знает и уверен, что может победить, пройдя по трупам, – думает Маккавей. – Пользы от него не больше, чем от дубинки».
Жалайр открывает багажник и достает тяжелый черный сверток. Все трое вооружаются. Каждый засовывает за ремень пистолет и в дополнение к нему – нож. Остро заточенные старинные лезвия покрывает причудливая резьба. Жалайр берет с собой кнут; Байцахан застегивает оружейный ремень, из карманов которого выглядывают газовые баллоны и четыре гранаты.
Маккавей бросает на него косой взгляд.
– Ты как будто на войну собрался, – замечает он.
– Эти люди не в себе, они ничего не заметят.
Лицо Маккавея ничего не выражает. «Если кто тут и не в себе, так это ты», – думает он. Набатеец задается вопросом, сколько еще ему терпеть этого кровожадного сопляка. Есть надежда, что из Храма Прожорливого стервятника он выйдет один.
Кала Мозами, Кристофер Вандеркамп
Турция, Ачгёзлю Акбаба Тапынагы, Храм Прожорливого стервятника
Кристофер и Кала стоят в центре каменного круга диаметром 12 футов. Шесть монолитных изваяний, подобно стражам Древнего мира, невозмутимо наблюдают за непрошеными гостями. Высеченные рукой неизвестного каменщика змеи, птицы, кошки, ящерицы и скорпионы покрывают колонны. Часть площадки до сих пор погребена под слоем красной земли. 7-й монолит лежит опрокинутый и наполовину засыпанный песком.
Кала внимательно изучает его, подсвечивая себе карманным фонариком.
– А нам можно здесь находиться? – тихо спрашивает Кристофер. Это место вселяет в него благоговейный страх.
По пути сюда они перелезли через невысокий забор из колючей проволоки и снесли смехотворный деревянный барьер вокруг ямы, на дне которой располагается круг с монолитами.
– Нет никаких правил.
– Но где мы?
– В храме.
– В каком храме? – хмурится Кристофер.
– Храме жизни и силы, – рассеянно отвечает Кала. Опускается на колени и принимается копать землю руками.
Кристофер задумчиво дотрагивается до каменного скорпиона:
– Кто его построил?
– Не имеет значения.
Кала выковыривает из стены кусок кладки и использует его как заступ. Вскоре она добирается до груды камней; очевидно, их-то она и искала.
– Судя по всему, для тебя это имеет значение, – не унимается Кристофер.
Кала бросает на него взгляд через плечо:
– Храм построили Великие Прародители, те, что стоят на страже сейчас – и будут стоять впредь. Первые Аннунаки Ду-Ку, мои предки. И твои. Предки всех людей.
– Ах да, те самые, – со смешком отзывается Кристофер, вспоминая, как называла их Сара. – Люди с Неба.
Кала резко выпрямляется; кровь приливает к ее щекам.
– Попридержи язык, мальчишка! Аннунаки создали нас; они были здесь, на этом самом месте, за тысячи и тысячи лет до начала истории. Это живые боги; они породили человечество, вдохнули в него жизнь – а теперь пришли, чтобы ее забрать. И ты возомнил, что имеешь право смеяться над ними? – презрительно фыркает Кала. – Всю свою жизнь ты провел в маленьком мыльном пузыре. Весь этот мир жил внутри мыльного пузыря. Скоро пузырь лопнет, и вместе с ним исчезнет ваша реальность.
– Ой как страшно! – в притворном ужасе машет руками Кристофер. Он чувствует, что наступил Кале на больную мозоль, и не может отказать себе в удовольствии надавить посильнее. Кала делает шаг вперед:
– Ты же хочешь узнать, что я ищу?
– Я хочу узнать, что с нами будет. И еще – увидеть Сару.
– Скоро увидишь. И я скажу тебе, что с вами случится. Вы умрете. Они тоже умрут, – она машет рукой в сторону холмов, откуда доносится ритмичная музыка. – Умрут все, кроме немногих избранных. И это произойдет очень скоро. И только мы, Игроки, будем решать, кто останется жить. Кристофер вспоминает разговор с Сарой в аэропорту. Она сказала, что поражение в Игре означает смерть. Именно мысль о том, что Сара может погибнуть с этими психами, и заставила его отправиться в путь. До сих пор он ни разу не задумывался, что Последняя Игра значит для остального мира. Кристофер трясет головой.
– Ты хочешь сказать, что человечество сотрут с лица земли? – он старается, чтобы его слова прозвучали как шутка, но не может до конца унять дрожь в голосе.
– Да. И победитель, то есть я, определит, кто останется в живых, – улыбается Кала. – Не волнуйся, Кристофер Вандеркамп, тебе это не грозит.
Она отворачивается и принимается раскидывать камни в стороны. Кристофер опускается на корточки неподалеку от Калы и наблюдает на ней. Не хочется признавать, но от услышанного ему стало не по себе.
– Сумасшедшая, – бормочет он.
Кала продолжает копать. Кажется, она его даже не слышит.
– В любом случае тебе не победить, – говорит Кристофер, на этот раз громче. – Знаешь почему? Потому что ты психованная. А психи никогда не выигрывают.
Один из камней улетает за спину Калы и приземляется точно перед Кристофером. Парень тянется к нему. «Я ведь могу убить ее прямо сейчас…»
– Не делай глупостей, – бросает Кала, даже не глядя в его сторону, и Кристофер отдергивает руку.
Музыка вдали становится громче, в ночном воздухе гремят басы. В небесной бесконечности сияют звезды. Кристофер перебирает в голове всё, что он знает о Последней Игре. Игроки верят, что люди пришли на Землю из космоса. Там – миллионы и миллионы звезд, и мысль о том, что одна из них породила жизнь, не кажется такой уж безумной. Но нет никаких доказательств, что это правда. Не считать же доказательством кучу старых камней?.. Кристофер не верит, что грядет конец света, а Игроки в этом не сомневаются. Кала не сомневается до такой степени, что хладнокровно убила мать с ребенком. Кристофер бросает взгляд на обломок камня; его переполняет желание хоть как-то отомстить.
Кала встает:
– Нашла.
В руках у нее – кольцо из темного металла размером с широкий браслет.
– Что это?
– Часть.
– Часть чего?
