Кристофер не может перестать думать о Саре. О ее волосах.
Ее обнаженных плечах. О том, как она бежит. О ее глазах.
О ее смехе, о переплетении пальцев, о том, как их колени соприкасались под столом за ужином на Олд-Маркет.
Он не может перестать.
Они с Калой – в двух часах езды от того самого места в Южной Турции.
Места из ее подсказки.
Ее загадочной подсказки.
Они в туристическом автобусе, в окружении своих ровесников.
Все вокруг пьют и смеются, обнимаются и танцуют. В Дубай Кала порыскала в Интернете и обнаружила, что ребята из какой-то новоиспеченной музыкальной группы из Анкары и Стамбула – «Дети метеорита», как они себя называют, – решили рискнуть головой и поставить несанкционированное лазерное шоу в честь неведомых предков, создавших Гёбекли-Тепе… и они собирались сделать это прямо в Гёбекли-Тепе. Сегодня.
Объявление на странице «Детей метеорита» в Фейсбуке гласило: «Приходите встретить конец там, где все начиналось! Свет, трансцендентность и трансовые танцы в пустыне. И пусть весь мир катится в задницу!»
Стайка девчонок хихикает и сплетничает по-турецки.
Кристофер не понимает ни слова. Сара тоже часто хихикала.
Интересно, хихикает ли она до сих пор? Он поворачивает голову: Кала сидит рядом с ним, в кресле у прохода.
– Ты уверена, что она придет?
– В тысячный раз повторяю – да. Я говорила с ней в «Интерконтинентале».
– После того как вырубила меня.
– Да, после того как вырубила тебя. – Взгляд ее зеленых глаз упирается ему прямо в глаза. – И если ты не будешь держать язык за зубами, сделаю это снова.
Кристофер отводит взгляд.
– Ладно, – испуганным голосом отвечает он. Он действительно боится Калы, но в то же время немного подыгрывает ей.
Пусть она уверится, что он – словно щенок или ягненок. Совершенно беззащитный.
Хотя это не так.
Он слишком ее ненавидит, чтобы бояться по-настоящему.
Ненавидит за то, что она сделала на плоту. Ненавидит за то, что она – Игрок, которому доверено спасти какие-то ошметки человечества. Несчастный ее народ, если за него выступает эта чокнутая!
Нельзя, чтобы она победила.
И если будет хоть малейшая возможность, он ей помешает.
Но ей нельзя этого знать. Пока – нельзя. До тех пор, пока Кристоферу не подвернется случай. Пока он не найдет возможность нейтрализовать ее превосходство в скорости, силе, экипировке – превосходство во всем.
Автобус едет дальше. Ребята в автобусе становятся все возбужденнее, голоса звучат все громче. Один парень, проходя мимо, спотыкается и толкает Калу в плечо. Он смотрит на нее – молодую, холеную, красивую – и пытается сказать что-нибудь умное. Она его игнорирует.
Но парень снова пытается заговорить с ней, и Кала поднимает на него свои зеленые глаза, улыбается, берет его за руку и выкручивает. Взвизгнув от боли, парень падает на колени лицом к лицу с Калой. Та произносит что-то по-турецки, и парень скулит, выражая полное согласие и смирение:
– Хорошо, хорошо!
Он вскакивает на ноги и старается убраться подальше. Кристофер притворяется, что не заметил этого обмена любезностями. Все еще глядя в окно, он говорит:
– Расскажи мне еще раз, что сказала Сара.
Кала сердится:
– Хватит вопросов. Увидишь ее на вечеринке.
– Хорошо. – И больше он не произносит ни слова.
Уже вторая половина дня. За окнами проносится сельская местность – холмистая и сухая, но не безжизненная. Похоже на Западную Небраску после сбора урожая, только без деревьев. Кала хмурится.
Она лжет. Кахокийка не перезвонила. По крайней мере, пока. Кала все еще надеется, что та перезвонит. Возможно, она неправильно оценила ситуацию и эта кахокийка – просто хладнокровная сука, которой наплевать на своего драгоценного, истосковавшегося, надоедливого парня. В любом случае они направляются в Гёбекли-Тепе, потому что туда ведет подсказка. И если она не получит весточки от Сары к тому времени, как разберется со своей подсказкой, она убьет его. Кристофер улыбается собственным мыслям. Он уверен, что его притворство работает. Кала о нем ничего не знает. Он вспоминает, как ходил охотиться на кабана со своим дядей Ричардом в Техасе. Вспоминает, как они преследовали кабана и как нож вонзился в жесткую шкуру.
Все, что ему нужно, – это нож и удачный случай.
Тиёко Такеда, Кала Мозами, Кристофер Вандеркамп
Турция, 7 км от Кызылтепе, трасса D400, автобус компании «Барди Тёкиш Тур»
В пяти рядах за ними, в кресле у окошка с другой стороны автобуса, сидит маленькая девушка в рыжем парике. Она всю дорогу качает головой в такт ритму, который доносится из огромных ярко-синих наушников. На ней солнечные очки в форме сердечек в золотой оправе. У нее манерные губки, накрашенные голубой помадой, и идеальная кожа.
Тиёко знает, что Кала здесь и что с ней – парень не из Игроков, похожий на американца. Ань намекнул ей – отправил е-мейл об авиакатастрофе, отметив, что на борту был Игрок и что на двух загадочно выживших стоит обратить внимание. Пока Сара и Яго торчали в Ираке, Тиёко занималась шумеркой. И вот она, шумерка, направляется туда же, куда и Яго с Сарой. Жучок показывает, что ольмек и кахокийка наконец отправились в путь, но в данный момент застряли на турецко-иракской границе. В конце концов, все пересекутся в одной точке, и Тиёко этого не пропустит.
Она подсадила жучок на плечо Кале и слышит каждую скучную фразу, которую произносит шумерка или ее американец. Сейчас они молчат, и Тиёко наслаждается своей музыкой. Но тут, заглушая гитару, звонит телефон Калы. Тиёко делает музыку потише и включает микрофон.
– Да, это я, – говорит Кала в трубку.
Кала встает и выходит в проход. Тиёко только слышит, как парень спрашивает:
– Кто это?
Кала не отвечает и идет дальше по проходу.
– Да. Повторяю, мне очень жаль…
Кала подходит к Тиёко, смотрит прямо на нее и не узнает.
Тиёко улыбается себе под нос, продолжая качать головой.
– Он со мной, да.
Пауза.
– Мы едем в Гёбекли-Тепе. Слышала о нем?
Пауза.
– Где ты? Какое совпадение! Впрочем, я полагаю, в Последней Игре случайных совпадений не бывает.
Пауза.
