Представитель династии Шань врывается в Звездную Палату и пригибает Тиёко к полу.
Пять секунд.
Чэн Чэн восклицает:
– Что за?!!..
Сара хватает Чэн Чэна и толкает к дальнему выходу из комнаты. Она видела, что Ань Лю сотворил с Марком на месте их общей встречи, и знает, на что он способен. Нужно поторопиться.
Яго выхватывает диск у Чэн Чэна. Тот падает на колени у входа в туннель. Сара хочет вернуться за ним, но Яго хватает ее за руку и тащит вперед:
– Забудь о нем!
Три секунды.
Ань тащит Тиёко в другой туннель, прикрывая ее собственным телом – на нем надежная броня.
– Бежим! – кричит он японке. Сейчас, когда он касается ее, тик полностью оставил его. На бегу Тиёко оглядывается, надеясь, что диск в безопасности.
Одна секунда.
Яго и Сара, пригнувшись, бегут в темноту туннеля.
Ноль секунд.
Бум.
Взрывной волной Яго и Сару бросает на 23 фута вперед.
К счастью для них, скорчившийся Чэн Чэн заслоняет своим телом вход в туннель. Он становится живым щитом, прикрывая ольмека и кахокийку от худших последствий взрыва.
Сара и Яго с облегчением поднимают головы, но радоваться рано: вокруг уже начинают падать первые камни.
Туннель рушится.
– Бежим! – кричит Сара. Сейчас она впереди и слышит, как в нескольких футах от нее Яго заходится кашлем.
Они бегут изо всех сил сквозь непроницаемую темноту. Стены трясутся, грязь и камни сыплются на головы и под ноги. 30, 40, 50 футов… Света нет. Сара бежит с вытянутыми вперед руками и постоянно врезается в стены, не успевая сообразить, куда поворачивать.
– Слишком темно! – кричит она, руки у нее болят от ударов об стены. Яго цепляется сзади за ее рубашку.
Дышать тяжело. Воздух полон пыли. За спиной нарастает низкий грохот. Яго кричит Саре прямо в ухо:
– Беги быстрее, не то нас похоронит заживо!
В другом туннеле Тиёко лежит без сознания. Ань все еще прикрывает ее своим телом. Кашляя от пыли, он прижимает два пальца к шее японки. Сердце у нее бьется и дыхание ровное, но пальцы натыкаются на что-то горячее и липкое. Кровь.
«О господи, что я натворил! – в отчаянии думает Ань, слизывая кровь с кончиков пальцев. – Тик до сих пор не вернулся; у нее такая сильная ци! Она должна стать моей!» Он встает. Достает из жилета зеленый химический фонарь и встряхивает, чтобы тот заработал. Становится светлее. Откуда-то неподалеку доносится приглушенный шум, но этот туннель дальше от эпицентра взрыва, чем второй, в который убежали остальные. Тиёко и Аню обвалы не грозят. Ань надеется, что остальным повезло меньше.
Он опускает взгляд на Игрока из Линии My. У японки шишка над правым глазом и несколько царапин на щеке. Из шеи течет кровь. Ань подносит фонарь ближе.
«Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, только не это!» Он слегка оттягивает ей кожу на шее, и Тиёко стонет.
«Только не сонная артерия. Только не сонная артерия».
– Сюда! – кричит Яго.
Перед ними мелькает проблеск света. По мере приближения освещенное пространство расширяется и растет. Сара несется вперед: она перешла на новый уровень скорости и легко отталкивается от дрожащего под ногами пола. Никому еще не удавалось обставить ее в беге, и она всегда этим гордилась. К Яго возвращается зрение: сверху в туннель пробивается слабый свет. Он отпускает рубашку Сары, понимая, что выбора нет: за какохийкой ему не угнаться.
Сара добегает до конца туннеля и делает резкий поворот.
Вот наконец и выход. Она тормозит буквально в нескольких дюймах от меча, как будто занесенного для удара на уровне шеи.
Неужели еще один Игрок?
Нет, это просто один из глиняных воинов. По жилам все еще растекается адреналин, но Сара облегченно выдыхает.
Тут ей в спину врезается Яго, и они падают.
За ним из туннеля вырываются клубы пыли: потолок обрушился. Звездная Палата вновь погребена под землей.
– Извини, – бормочет Яго, помогая Саре подняться.
– Хорошо, что ты успел, – отвечает та, бросая взгляд на заваленный туннель.
Яго молча стирает пыль с лица. Сара изучающе смотрит на него. Он чем-то уязвлен, расстроен; таким же взглядом ее обычно одаривают вратари противника на футбольном поле.
– Знаешь, это было не состязание, – замечает она.
Яго вскидывает на нее глаза:
– Да ну?
Прежде чем Сара успевает ответить, раздаются крики.
Они снова в первой яме, в самом конце одной из длинных шеренг древних стражей. Площадка для зрителей – примерно в 30 метрах отсюда. Туристы тычут в них пальцами. Охранники что-то кричат на китайском.
– Надо убираться отсюда, – говорит Яго.
Из шеи Тиёко больше не льется кровь. Рана оказалась неглубокой, но нужно наложить швы. Ань Лю взваливает Тиёко на плечо и медленно идет по туннелю – призрачное, неземное свечение химического фонаря указывает путь. Ань добирается до палатки, осторожно опускает девушку на пол. Здесь уже посветлее и все хорошо видно.
Ань снимает бронежилет и шлем. Спина жилета утыкана осколками глины – останками глиняных воинов, уничтоженных взрывом. Хорошо, что он его надел. Хорошо, что он ее прикрыл. Ань внимательно осматривает ее с головы до ног – да, японка цела. Не считая пореза на шее. Все, что ей сейчас угрожает, – это заражение раны и возможное сотрясение мозга из-за контузии.
Ань улыбается. Ни тика, ни дрожи, ни заикания. И до чего же ясно работает голова! Ань не представляет почему, но знает, что все дело – в этой девчонке. У нее – или в ней самой – есть что-то такое, от чего болезнь отступает. Надо это забрать. И неважно как: ради этого Ань сделает что угодно.
Он открывает походную аптечку. Вынимает шприц. Делает ей укол смеси лидокаина с эпинефрином. Тиёко вновь испускает стон. Ань знает, что такой укол может быть болезненным, часто даже больнее самой раны. Он выжидает 12 секунд, отодвигает лоскут кожи и заливает рану йодом и соляным раствором. Потом кладет лоскут на место и перевязывает рану. Швы он наложит потом, уже дома.
Он проверяет ее пульс.
Сильный.
Ее дыхание.
Ровное.
У входа, в полукилометре к юго-западу, раздаются выстрелы.
Ань снова надевает шлем, пристраивает девушку на свои узкие, сгорбленные плечи, выходит из палатки и идет к своему мотоциклу.
Он шагает спокойно, уверенно, легко: ее чары все еще действуют.
Он чувствует себя молодым, сильным и возбужденным.
Так хорошо он еще никогда себя не чувствовал.
