– Обойдем или напрямик? – спросил Алекс. – Не люблю я болот.
– Это болотце совсем не большое, и здесь должны быть безопасные проходы, – ответил Швед, вглядываясь в зыбкую картину. – Раньше были, во всяком случае.
– Раньше, это когда? И почему ты знаешь? Бывал здесь?
– Я здесь проходил, когда шел к Выселкам.
– А откуда?
– Обустроился когда-то западнее. Это после того, как очухался, в себя пришел… Ничего не помню, как меня зовут, не знаю. Вышел к людям, заговорил по-датски. Они не поняли, решили, что я иностранец. Я русский язык не забывал, нет. Но что-то как изнутри подтолкнуло: говорить по-датски. А бродягам все едино, датский, шведский… прозвали Шведом, но не доверяли, сторонились. Плохое время было, люди напуганы, из городов разбрелись, многие, кто болезнью ослаблен, умирали. На меня, как на иностранца, глядят с тревогой… В общем, я ушел из того поселка, что западнее. Обосновался среди болот, чтобы меньше ко мне лезли. Вот где топи настоящие, не то что здесь! Насмотрелся всякого. Потом подумал: чего я в глуши торчу? Есть много мест, где меня не побеспокоят, а в болотах туман всегда, сырость, твари мерзкие. Я ушел искать другое место. Ну и… потом мы познакомились. Ты книжку читал, сидя у дороги. Прямо у обочины сел на поваленное дерево и уткнулся в нее. В книжку, значит.
– Помню, – улыбнувшись, кивнул Алекс. – Как раз недалеко от Выселок это и было.
– Ну да, я там жил. В общем, если все не слишком изменилось, здесь есть проход, где будет посуше. Идем за мной.
Знакомый Шведу путь начинался у высокой сосны, единственного прямого дерева среди искривленных карликов. Швед осмотрелся и уверенно зашлепал по влажной сырой почве в туман, будто поплыл во влажной дымке. Швед не ошибся, болотце пересекли быстро, да и по-настоящему топкие участки попались лишь пару раз.
Когда вязкая грязь осталась позади, Яна села на поваленный клен и, стянув ботинок, вылила из него грязную воду.
– С вами ходить много приходится, – пояснила она, – вот и прохудился. Надо будет новые раздобыть. Куда теперь?
Швед махнул рукой в сторону колючих зарослей.
– Вот за этими деревьями поселок, там передохнем немного, оглядимся. Участок Леса рядом, сперва направление прикинем, как его обойти.
Продрались сквозь колючки, пересекли небольшую рощу, и за опушкой сразу открылся вид на заброшенный поселок. Обычная для нынешнего времени картина – дома с выбитыми стеклами, под заборами лопухи с громадными мясистыми листьями поднялись по пояс, со столбов свисают ободранные провода. Осталось выбрать подходящее для привала подворье. Швед долго не искал – зашел в первые же попавшиеся ворота, оглядел заросший сорняками двор и кивнул:
– Добро пожаловать! Здесь остановимся, перекусим.
Не успели путники закончить обед, как где-то в отдалении прозвучал протяжный вой. Звук был слабый, но вполне отчетливый. На зов откликнулся другой волк, третий…
– Стая охотится, ночи им мало! – дожевывая, проговорил Швед.
Он схватил автомат и выбежал из дома. Алекс выглянул следом – Швед стоял во дворе и озирался по сторонам. Потом удовлетворенно буркнул: «Ага!» – и побежал вдоль облупленной стены. Сперва Алекс не сообразил, что у спутника на уме. Но потом Швед разгреб заросли лопухов и поднял приставную лестницу – он собирался взобраться на крышу, откуда должен открыться неплохой обзор. Дом-то стоит на отшибе, с крыши равнина до самого болота просматривается.
Поднявшись за Шведом на крышу дома, Алекс огляделся – справа между кустами мелькали темные точки, волки загоняли какую-то крупную дичь. А слева темной громадой тянулся Лес. Издалека заросли казались бесконечными, но Алекс знал, что это не основной массив, лишь несколько десятков квадратных километров, дальше опять свободная территория. Но и этот анклав чуждой природы, казалось, дышит угрозой. Темная масса была полной противоположностью человеку и его миру, обратной стороной бытия. Владения Имира, небольшая часть пробудившегося великана.
– Плохо, – сказал Швед, – сюда гонят. Если завалят неподалеку, придется ждать, пока стая наестся. Тогда волки станут ленивыми и уйдут. А если добыча уйдет, пиши пропало, они снова охотиться начнут и нас, чего доброго, отыщут. Хорошо, хоть ветер в нашу сторону… пока что.
– Кого они гонят?
– Олень. Еще не матерый, молоденький, поэтому есть у меня надежда, что с ним быстро покончат.
Но надеждам Шведа не суждено было сбыться, олень оказался резвый и сильный, он снова и снова уходил от погони. К облаве присоединилось еще несколько волков, но жертве удалось выскользнуть из засады. Новые, еще не уставшие хищники устремились за ним, но олень держался.
Погоня приближалась к заброшенной деревне, теперь Алекс видел не черные точки, а самих зверей. Волчья охота продолжалась. Свежие члены стаи гнали оленя, а те, кто поднял добычу и пригнал сюда, утомившись, трусили вдалеке, но тоже держали направление. Изредка стая обменивалась завыванием, волки действовали согласованно.
Позади скрипнула лестница – Яна тоже вскарабкалась наверх. Встала, приложив ладонь козырьком ко лбу, и уставилась на далекую кромку Леса.
– Лучше не смотри долго в ту сторону, – посоветовал Алекс. – Если человек вглядывается в Лес, то и Лес начинает вглядываться в него.
Яна перевела взгляд на стаю, волки выбивались из сил, а олень все еще держался от них на приличном расстоянии.
– Неужели догонят? – спросила она.
– Смотри, – буркнул Швед. – Неудачное местечко мы для дневки выбрали. Вернее, я выбрал. Будь я один, шел бы дальше. Это вам, молодые, отдых требовался.
– Я уже отдохнула, – заявила Яна, – можем уходить… Алекс, ты ведь отдохнул?
– Нет, – возразил Швед, – теперь придется ждать, пока они добычу завалят. Смотри вон на те кусты.
Проследив, куда указывал отшельник, Алекс с Яной разглядели легкое движение в зарослях. Как раз на пути жертвы. Еще волки. Притаились и ждут, а стая, подвывая, дает им сигналы. От кустов до дальней околицы с километр плюс сама деревня, тоже немного. Для голодных хищников это не расстояние. Так что разумнее было, как и предлагал Швед, дождаться, пока волки набьют животы.
Вот олень добежал к оврагу, где его ждала засада. Двое матерых хищников вымахнули из кустов и сразу оказались на расстоянии прыжка от добычи. Серые, испещренные язвами и пролысинами тела распрямились, как сжатые пружины, – волки, распластавшись в полете, сиганули на рогатого. Тот, слишком поздно заметив новую опасность, попытался рвануть в сторону, но было поздно. Двое крупных зверюг повисли на его боку и спине, олень потерял равновесие, припал на передние конечности. Рычание и хрип сквозь стиснутые челюсти, сопение… Подоспели загонщики, тоже бросились на добычу, олень повалился набок и скрылся под грязно-серыми телами волков.
– Ну все, концерт окончен, дальше смотреть неинтересно, – предупредил Швед. – Стая жрать будет.
