– Именно… – развел руками Пал Андреич. – Чему придан статус существования! Между тем как тут еще целый город в городе, о котором мало кто знает, да и зачем знать? Запрещено знать. Засекреченное-то – оно, в отличие от неизвестного, забытого и так далее, под контролем. Да только и с ним непросто: как уследишь за тем, чего официально не существует? За невидимым-то! – Он вздохнул. – Жалко, выпили мы с Вами все…
– А это – что? – Антон Петрович поставил на стол бутылку явно дорогого армянского коньяка.
– Не знаю, – честно, как перед лицом закона, признался Мартынов. – Откуда взялось-то… это?
– Да фокусник я, – кисло сказал Антон Петрович и так же кисло добавил: – Иногда. Так о чем я? М-м-м… Вера, которую я ищу, внука моего подружка, тоже ведь говорила, что отец ее на секретном заводе работает, – вспомнил Антон Петрович.
– Ну вот, видите…
Вынув по случаю коньяка тяжелые круглые рюмки, Пал Андреич сначала прикоснулся к бутылке указательным пальцем – дескать, не исчезла бы! – и только потом открыл ее, качая головой: «Фокусник…». Наконец наполнил рюмки и произнес:
– По четвертому кругу? За Вас, Антон Петрович!.. Кстати, о кругах – точнее, о кольцах. Машин отец знаете что о них говорил – о Бульварном кольце, о Садовом, об окружной дороге, вообще – о пристрастии строителей Москвы во все времена к идее кольца… кольцо А, кольцо Б, кольцо В, кольцо Г – он говорил, что кольца эти не что иное, как магические попытки удержать невидимый город в разумных границах. Невидимый город, расползающийся в разные стороны.
– Почему магические?
– Ну… бульвары, сады – они, скорее, своего рода, как бы это сказать, заклинания… Скорее, заклинания, чем – ограды. Подлинные, настоящие ограды из камня ведь тоже были когда-то… да не помогали, видно: стену Белого города помните? Так вот, если б ее не разобрали, Белый город взорвался бы: разнесло бы на части – как не было. С видимой-то застройкой какие проблемы: не стало в Белом городе места, значит, не стало – начали строить за стеной, за пределами Белого города. Потому что понятно: куда ж тут еще строить, когда занято все! Однако разобрали стену – почему? Да чтобы невидимые улицы, площади, переулки – вся эта потаенная Москва – не повалили ее: их ведь не отконтролировать и в невидимом мире ничего не запретить! А тогда… тогда беда: невидимый город поглотит видимую Москву. Так мне Машин отец объяснял, а уж он в этом знал толк.
– Как умер Машин отец?
– Не догадываетесь? Пропал. Вышел из дому… м-да, на заре -
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
– Я Льву маленькому читал это стихотворение… и он сказал: фокус-покус. – Дед Антонио вздохнул. – А мне всегда казалось, что оно про Джулию.
– Оно про всех нас… Все мы исчезнем – в этих улицах, в этом городе, на этой земле. Но что касается Машиного отца, тут я знаю немножко предысторию. Он точную, подробную карту Москвы всю жизнь вычерчивал… ну, и пропал. Столкнулся с интересами тех, кому не надо было, чтобы такая карта существовала. И кто не хотел, чтобы по карте этой 8-ю Песчаную, например, найти было можно: ведь 8-ю Песчаную, чего уж темнить, найти-то, конечно, можно – просто знать надо, как туда добраться. Вот… все думают, что нет в каком-нибудь, например, месте сквозного прохода, а он есть. Думают, там стена… а там – лаз. Думают, река, ан – брод! Да и подземные переходы не забывайте: знать только надо, где они на поверхность выходят. Нырнул в Замоскворечьи – вынырнул в Петровском-Разумовском.
– Знать бы, почему 8-ю Песчаную засекретили…
– Ох, – Пал Андреич налил себе еще коньяку и «освежил» коньяк в рюмке Антона Петровича, – Вы… Вы беспечный человек! Вам мало того, что с Вами уже произошло? Вы хотите… чего Вы хотите – пропасть? Уйти и не вернуться?
– А скажите мне честно, Пал Андреич… карта Машиного отца у Вас?
– Да ни за что! Ни в коем случае… – откуда у меня карта, Вы с ума сошли?
Антон Петрович пожевал губами – и сказал… как приговор огласил:
– Вы пожилой человек, Пал Андреич. И не вечный. И одинокий, судя по всему. Если с Вами случится что-нибудь…
– Нету у меня карты, не-ту! Надо просто прекратить говорить об этом: нету карты. Я бы давно уже исчез, если б она была у меня, – не понимаете? Да и нигде ее нет, уверяю Вас. Не должно ее просто быть – иначе все меняться начнет… все, Антон Петрович! Потому что – потому что в начале было слово, потому что не карта приспосабливается к жизни, а жизнь – к карте.
– Вы хотите сказать, что не найти мне 8-й Песчаной? Но Лев-то, Лев-то проник ведь как-то туда, в потаенную эту Вашу Москву!
– Так с проводником… проводник у него был, Вера. Иначе туда не попадают. Обязательно какой-нибудь человек оттуда помочь должен.
– А второй раз, когда на такси? Когда мы уже без Веры были?
– Ну, это не знаю… это у вас со Львом спросить надо – или у таксиста. Всякие чудеса бывают. Потому как мне, например, странно совсем не то, что вы туда попали. Странно то, что вы после этого отсюда не исчезли. Пока не исчезли.
Антон Петрович долго тер виски. Потом опустил руки на стол, побарабанил по столу пальцами.
– Вы потрясающий собеседник, – сказал. – Но у меня есть простая задача: найти Веру. Мне кажется, от этого зависит ее жизнь. Поскольку все, что произошло…
– А ничего и не произошло, – мягко остановил его Пал Андреич, встряв между словами, места между которыми – не было. – То, что произошло, произошло на 8-й Песчаной. Которой не существует.
Они в молчании допили коньяк. Никто опять не опьянел.
– Еще бутылку выколдуете?
– Да нет, поеду. Поздно уже. Лев, небось, весь извелся.
– Ну, с Богом, дорогой мой. Адрес свой оставьте мне. Телефон – тоже. И они обнялись.
КАК ЗАСТАВИТЬ ЧЕЛОВЕКА ИСЧЕЗАТЬ ПОД ЧЕРНЫМ ПОКРЫВАЛОМ
Попросите помощника выкатить на манеж прямоугольный черный ящик и пригласите на арену ассистентку. Пусть, опираясь на руку помощника, ассистентка, одетая в черное трико, – под тихую музыку – поднимется на ящик и сядет в позу лотоса.
Сняв со стоящего поблизости штатива черное покрывало, накройте им ассистентку и, обходя ящик, сделайте несколько магических пассов. Затем поднимите руки над головой находящейся под покрывалом ассистентки – покрывало начнет «оседать», словно ассистентка тает под ним.
Наконец покрывало опускается на ящик и теперь выглядит, как скатерть. Музыка смолкает.
Сдерните покрывало с ящика и, поочередно откидывая переднюю, заднюю и боковые стенки ящика, сразу же приводите их в прежнее положение. С любой стороны зрителям будет видно, что ящик, черный изнутри, пуст. После этого откиньте все стенки уже одновременно и, вращая ящик, закрепленный на поворотном круге, покажите зрителям, что верхняя крышка соединена с дном четырьмя тонкими опорами.
