Снайпер еще не совсем пришел в себя, предметы были слегка не в фокусе – так случается, когда тебя долбанут чем-нибудь хорошенько в череп или в горло. Но стрелок усилием воли напряг зрение, и картинка стала четкой.
Длинные автоклавы пустовали, за исключением одного – внутри стеклянного гроба угадывался силуэт человека. Зато короткие были заняты полностью. Внутри них слегка подергивались, будто под током, человеческие конечности, фрагменты туловищ… и головы. Отрезанные головы с подсоединенными к ним трубками, внимательно следящие за людьми вполне себе живыми глазами.
– На хрена он это делает? – нахмурился Снайпер. Одно дело убить противника, и совсем другое – таким вот изуверским образом глумиться над людьми. Даже представить себе страшно, что может чувствовать живая голова, отделенная от тела.
– Он всегда был немного странный, – пожал плечами Пильман. – Впрочем, это можно сказать про любого ученого, и я не исключение.
– Похвальная самокритика, – сказал Снайпер, на еще нетвердых ногах подходя к длинному автоклаву. – Доктор, как эта пакость отключается?
– Вы уверены, что для того, чтобы выбраться отсюда, нам нужен еще один сталкер?
– Этот – нужен, – сказал стрелок. – Хотя бы потому, что он целый, в отличие от этих несчастных.
– Ну, хорошо, – пожал плечами Пильман. – Вам, конечно, виднее. Надеюсь, что Сэм не изменил заводские коды.
Он подошел к изголовью автоклава, на котором был закреплен пульт, и четыре раза нажал на кнопку с цифрой «0». На верхней части пульта загорелся зеленый светодиод.
– Ага! – торжествующе произнес доктор. – Что я говорил? Любой талантливый человек ленив по своей природе, а ученые – особенно.
И ткнул пальцем в цифру «1».
Внутри автоклава что-то загудело, прозрачная крышка медленно поднялась. Пильман нажал на кнопку «2» и из рук Шухарта, лежащего в высокотехнологичном гробу, самоизвлеклись иглы. Одновременно разжались захваты, фиксирующие конечности.
– Всё просто, – заметил Пильман. – Клавиша «один» открывает, либо закрывает автоклав, клавиша «два» усыпляет, либо пробуждает объект.
– Боюсь предположить, за что отвечают остальные клавиши, – сказал Снайпер. И, заметив, как дрогнули веки Рэдрика, произнес: – Вставайте, граф, нас ждут великие дела. Вернее, одно великое дело – как можно скорее свалить отсюда…
Внезапно сверху раздалось странное шуршание, словно кто-то включил мощные динамики и пододвинул к себе микрофон. Следом из-под потолка раздался знакомый неприятный голос Сэма Дугласа:
– Искренне сожалею, Валентин, что вы приняли столь нелепое решение. Я же вам говорил, что из комплекса сбежать невозможно. Впрочем, вы всегда были идеалистом, но на этот раз, поверьте, у вас ничего не получится. Из лаборатории есть только один выход, в настоящее время перекрытый стальной многотонной гермодверью. Так что вам все равно придется работать на меня, только на этот раз, как я понимаю, в качестве говорящей головы, отделенной от тела. По крайней мере тогда я буду точно уверен, что вы не наделаете глупостей. Минут через пятнадцать к вам в гости наведается бригада специалистов по предварительной подготовке объектов к научным исследованиям, так что у вас вместе с этими подопытными есть немного времени для того, чтобы продумать план побега. А я, с вашего позволения, понаблюдаю за этим консилиумом.
Из-под потолка раздался мерзкий смешок.
– Смеется тот, кто смеется последним, – заметил Снайпер.
– Остроумно, – расхохотался невидимый Дуглас. – Видимо, это какая-то русская поговорка, да? Скажите, у вас в мозгу еще много подобной веселой информации? Просто я не думал, что у сталкеров-собирателей вообще есть мозг, до сегодняшнего дня меня интересовали только их способности по приспосабливанию к агрессивной среде Зоны и выживанию в ней. Ну, что ж, с сегодняшнего дня я плотно займусь изучением сталкерских мозгов, и вы, уважаемый, будете первым. Можете заранее гордиться своим вкладом в науку…
Дуглас говорил что-то еще, а Снайпер тем временем внимательно осматривал потолок лаборатории. Так. Четыре камеры по углам, каждая в своей нише, защищенной прозрачной полусферой, вероятно, сработанной из толстого бронестекла. Такое только из гранатомета разнести можно, пожалуй, даже бронебойной пулей эдакий колпак не взять. Грамотно обставился этот вивисектор, ничего не скажешь. На все случаи жизни.
– Скажите, доктор, – вполголоса обратился Снайпер к Пильману. – А у вас нет никаких соображений насчет того, как вырубить видеокамеры в помещении?
Доктор окинул лабораторию слегка рассеянным взглядом.
– Так-так. Ну, я вижу здесь автономный лабораторный газовый лазер. Если разобрать несколько портативных спектроскопов, можно будет достать из них стеклянные призмы. Потом закрепить их на лабораторных штативах, включить лазер и попытаться расставить призмы так, чтобы луч лазера, преломляясь в призмах, рассеивался, последовательно попадая в объектив каждой из камер. Пока лазер светит в объектив, камеры ослеплены. Очевидно, что камеры высшего уровня защиты при наших возможностях испортить физически невозможно. Но, пока светит лазер, для систем видеонаблюдения мы невидимы, их матрицы будут засвечены намертво, даже если у камер механические ирисы…
– Слишком… сложно, – раздалось за их спинами.
Пока Пильман излагал свой способ ослепления видеокамер, Шухарт успел вылезти из автоклава. Его слегка пошатывало, но на ногах он держался достаточно твердо.
– Слишком сложно… док, – повторил сталкер, с трудом ворочая языком. – И долго. Как я понимаю… у нас в запасе меньше четверти часа.
– Ну, тогда я пас, – развел руками Пильман. – Больше ничего в голову не приходит. Разве что покидаться в камеры колбами с концентрированной соляной кислотой, но пока я вижу только одну вон на том столе, с надписью маркером «HCl»…
– А я вижу… молоток, – сказал Шухарт. – Вон там.
Действительно, на одном из столов среди инструментов очевидного назначения и не очень лежал никелированный хирургический молоток, довольно массивный с виду.
– И что? – не понял Пильман. – В камеры им будем кидаться?
Вместо ответа Шухарт обвел взглядом помещение, словно хотел убедиться в своих догадках.
– Это… точная копия главной лаборатории Института, – произнес он. – Похоже, одни и те же чертежи использовались… В Институте как-то проводка коротнула… и я как лаборант сопровождал электриков… Короче, от всех камер проводка идет в штробах по стенам… и сходится в одной точке…
– Понятно, – кивнул Снайпер. – Чтоб не морочиться, пробили одно отверстие, и через него протянули все провода от камер к пульту охраны.
Ему уже было значительно лучше – видимо, действие препаратов, которые в него успели закачать, было недолговременным. А может, только начали закачку, как тут Пильман вовремя подоспел. В общем, так или иначе, сил у Снайпера вполне хватило для того, чтобы подойти к столу, натянуть резиновые перчатки, после чего взять молоток и лежащее рядом хирургическое долото для трепанации черепа.
