Но вот Эмма заглушила двигатель автомобиля неподалеку от нужного дома, и следователи, выйдя из машины, направились к подъезду.
– А Мерзликин знает, что мы здесь? – поинтересовалась напарница.
– Я ему не говорил, – ответил Панкрат, открывая перед девушкой дверь. – Он требует скорейшего расследования взрыва в магазине, но не хочет понять, что все эти события как-то взаимосвязаны друг с другом.
– Я и сама пока этой связи не понимаю, – призналась Эмма. – Мы имеем дело с совершенно разными эпизодами, но они, несомненно, имеют отношение друг к другу. Правда, пока что-то эти пазлы в целую картинку не складываются.
– Ты это понимаешь, и я это понимаю, – улыбнулся Легостаев. – Но Мерзликину нужны только результаты, и чем быстрее, тем лучше. Он не хочет знать, каким образом исчезновение нескольких подростков может быть связано со взрывом в центре города.
Они поднялись на нужный этаж. Дверь в квартиру Назаровых была настежь открыта, и запах оттуда шел такой, что Эмма брезгливо поморщилась. Еще на лестничной клетке они услышали громкий смех и звон бутылок. В прихожей на полу лежал какой-то тип в старом грязном пальто. Девушка склонилась над ним и скривилась.
– Какая вонь!
– Живой? – спросил Панкрат.
– Мертвецки пьян, – ответила ему напарница. – Поражаюсь, как некоторые люди могут доводить себя до такого состояния?! Самим не противно?
– Их это не слишком волнует.
Смех повторился, он раздавался из тесной кухни. Чтобы пройти туда, им пришлось перешагнуть через лежащее на полу тело. Две женщины и мужчина непрезентабельной наружности сидели за столом, на котором стояла полупустая бутылка и наполненные стаканы. Эмма брезгливо огляделась. Раковина была забита грязной посудой, мусорное ведро переполнено, на плите стояла дочерна обгоревшая кастрюля. Вонь гниющих отходов просто сбивала с ног. Обитатели квартиры даже не сразу заметили вошедших.
– Вы кто?! – наконец спросила одна из женщин, когда Эмма не вытерпела и подошла к окну, чтобы открыть форточку. Судя по внешнему виду говорившей, застолье продолжалось уже не первый день.
Эмма даже не захотела представляться.
– Кто хозяйка? – строго спросила она.
– Ну, я! А что надо?! – выкрикнула женщина.
– Татьяна Назарова? – удивленно спросил Панкрат. Ему сразу же стало жаль детей этой опустившейся алкоголички, совсем потерявшей человеческий облик.
– Я Татьяна! – пьяно икнула та. – Чего притащились-то?!
– Дети ваши где? – спросила Эмма.
– А мне почем знать?! – Назарова потянулась за стаканом. – Гуляют где-то.
– И давно гуляют? – осведомился Панкрат.
Татьяна озадаченно нахмурилась, с трудом пытаясь вспомнить. Ее основательно покачивало. Собутыльники снова засмеялись без всякой причины.
– Не знаю, – наконец промямлила Назарова. – Не видела. А вам они зачем?
Эмма повернулась к Панкрату.
– Все ясно, – морщась, произнесла она. – Тут мы многого не узнаем. Пойдем отсюда.
Панкрат не мог не согласиться. Они направились к двери, снова перешагнув на ходу через лежавшего на полу. Татьяна, залпом опустошив стакан, крикнула им вдогонку:
– Найдете Наташку с Игорем, скажите, чтобы шли домой! Паршивцы! Ремнем выпорю обоих!!! Я ночей не спала, работала как проклятая, чтобы их прокормить! А они шляются где-то… Порядок дома навести некому…
Панкрат захлопнул раскрытую дверь.
– Может, и не было никакого исчезновения? – засомневалась Эмма. – Ты сам все видел. Из такого дома ребята могли попросту сбежать и сейчас скрываются где-то.
– Да, от такой мамаши и я бы сбежал, – согласился тот.
– Лишать таких надо родительских прав. Что она может дать детям? Психологическую травму на всю оставшуюся жизнь!
– Да, тот еще балаган, – тяжело вздохнул Панкрат. – Возможно, Игорь и Наташа и в самом деле сбежали из дома. Но мне кажется, все не так просто. Давай теперь отправимся в «Иллюзион». Говорят, они любили собираться компанией в этом театре. Если и там никого не окажется, значит, мы зашли в тупик. Будем искать другие зацепки.
* * *
Когда следователи подъехали к зданию театра «Иллюзион», на улице уже начало смеркаться. Площадь у театра, освещаемая тусклыми желтыми фонарями, и падавшие с неба крупные хлопья снега казались частью театральных декораций. Панкрат и Эмма вышли из машины и направились к лестнице, ведущей к парадному входу.
Эмма молча указала на цепочку следов, ведущую к двери. Кто-то – как минимум три человека – прошел здесь совсем недавно. Отпечатки еще не успело замести снегом. Лестницу покрывал толстый слой льда и снега, похоже, ее вообще никто не чистил. А ведь совсем недавно здесь активно велись ремонтные работы, Панкрат что-то читал об этом в газетах. Владельцы пытались возобновить работу «Иллюзиона»… пока сами не исчезли неизвестно куда.
Они подошли к двери, и следователь потянул на себя латунную ручку. Дверь была заперта. Но следы исчезали как раз здесь, значит, кто-то недавно вошел в театр и запер дверь изнутри. В таком большом строении обязательно должен был быть запасной вход, и напарники решили обойти здание кругом. Перебираясь через сугробы, они двинулись вдоль стены и вскоре завернули за угол. Они нашли то, что искали, но и эта дверь оказалась закрытой.
– И как же нам проникнуть внутрь? – поинтересовалась Эмма. – Есть идеи?
Она подняла голову вверх. В одном из окон последнего этажа горел тусклый свет.
– Наверняка пропавшие детишки там прячутся, – обрадовалась девушка.
Панкрат проследил за ее взглядом и молча кивнул. Затем посмотрел на ближайшее окно. Стекло едва держалось в рассохшейся деревянной раме.
– Придется импровизировать, – сказал Легостаев.
Он вернулся к машине за монтировкой, затем засунул ее под раму и с силой надавил. Старое дерево не выдержало, и стекло вывалилось наружу. Эмма едва успела подхватить его и осторожно прислонила к стене. Лишний шум им был ни к чему! Вторая рама была даже не закрыта на шпингалет. Панкрат слегка нажал на нее, и она отворилась.
Он подсадил Эмму, та взобралась на подоконник, протянула руку и помогла ему залезть. Они оказались в подсобном помещении, напоминавшем склад строительных материалов. Вдоль стен лежали какие-то инструменты, стояли большие банки с краской.
Эмма вынула из кармана небольшой фонарик и включила его. Как оказалось, вовремя – Панкрат чуть не влез ногой в ведро с засохшей штукатуркой. Они вышли в просторный вестибюль, пол которого был застлан пластиковой пленкой, и направились к широкой мраморной лестнице, ведущей на верхние этажи. На ее ступеньках поблескивала вода от растаявшего снега. Кто бы ни пришел в театр, они лишь недавно поднимались по этой лестнице.
Напарники вошли в коридор третьего этажа и настороженно прислушались. Из последней двери доносились приглушенные ребячьи голоса, и в коридор падал прямоугольник желтого света. Эмма погасила свой фонарик. Они с Панкратом молча переглянулись и тихонько двинулись по коридору.
