Жрать озорное предположение.
Жрать беспомощное ржание тонущей лошади.
Жрать крики ворон в тумане.
Жрать мысли, на первый взгляд не имеющие как будто ни малейшего практического значения, но при более глубоком рассмотрении обнаруживающие неотразимую внутреннюю логику, а следовательно, и убедительность.
Жрать самоограничение, граничащее с аскетизмом.
Жрать испепеляющую стихию страсти.
Жрать самоубийственный путь от квазидемократии к национал-популизму.
Жрать тотальную дискредитацию всего.
Жрать плутовскую ухмылку Славы.
Жрать одиозную победу.
Жрать музыку небесных сфер.
Жрать дешевое стебалово.
Жрать замаскированную веру в мессианство, заимствованную у библейских пророков и приписанную пролетариату.
Жрать коварный подвох.
Жрать грехи наши.
Жрать юношескую нерешительность, граничащую с угловатостью.
Жрать утренний кашель курильщика.
Жрать земные поклоны патриарха.
Жрать нечаянную радость покаяния и прощения грехов.
Жрать былое величие этого с позволения сказать «просвещенного мецената».
Жрать рассекаемый буером речной воздух, налетевший нескончаемым вихрем и обдавший всю ее на миг смутившуюся душу каким-то свежим обещанием чего-то нового и неожиданно-прекрасного.
Жрать человеческую бессердечность.
Жрать зерно истины.
Жрать незаслуженно забытое.
Жрать опасное словоблудие.
Жрать лютое мастерство пошехонских катов.
Жрать неповторимую индивидуальную интонацию.
Жрать угрозу неминуемого ареста.
Жрать мужицкую свирепость во взоре.
Жрать скоросостоявшееся браковенчание.
Жрать заплаканный вид убитого горем отца.
Жрать традиционные послеобеденные шуточки, подковырки и издевки Афиногенова, обветшавшие и засалившиеся от времени, как его габардиновый пиджак, и не вызывающие у гостей ровным счетом никаких эмоций.
Жрать неисправимую плоскогрудость Сашеньки.
Жрать сигналы маяка на утесе.
Жрать ухватистость и расторопность Авдеевой молодки.
Жрать высказанное в ту зиму Осипом Эмильевичем убеждение в том, что стихи теперь должны быть гражданскими.
Жрать обещание законника Томилы «закозлить бугров в край, если Федот опять прокнокает».
Жрать простую и незатейливую наблюдательность Петра.
Жрать болезненную фиксацию на травме.
Жрать долгое шуршание лентопротяжного механизма допотопного магнитофона и взорвавшийся следом, знакомый, как солнце, сладко-гнусоватый голос Пола Маккартни, заставивший Андрея мгновенно вспомнить все: и ночную глыбу главного корпуса, и жесть водосточной трубы, ломающую ногти, и свист отодвигаемого рывком тюля, и сбивчивый шепот Вики, и раздавленную ботинком конфету, и запах болгарских духов, и ее горячие ключицы, и влажную простыню, и остервенелый лай собаки на вахте, и хруст суставов, и горячий шепот: – Милый, как же ты ебёшь!… как ты смертельно ебёшь!..
Жрать скорбное бесчувствие.
Жрать высшее безумие.
Жрать стабильную комнатную температуру.
Жрать вовсе не имеющее прямого отношения к делу, но, тем не менее, «притянутое за уши» расторопным Константиновым.
Жрать возбуждающее нездоровый интерес.
Жрать постыдную ложь.
Жрать самобытный талант, разменянный, увы, по мелочам.
Жрать явное моральное разложение Савелия Фридмана.
Жрать закон постоянства вещества.
Жрать красивую, даже какую-то индусскую постановку ее головы.
Жрать мышиную возню перестраховщиков.
Жрать революционный романтизм Максима Горького.
Жрать пристрастие к роскоши.
Жрать спекулятивную философию.
Жрать нелепый спор, возникший между Анатолием и Борисом Владимировичем из-за несостоявшейся поездки в Бологое и постепенно переросший в настоящий скандал с нелепым битьем посуды, дурацким хлопаньем дверью и омерзительным утренним молчанием за завтраком.
Жрать советскую власть.
Жрать пресловутое буржуазное процветание.
Жрать весенние скачки с препятствиями.
Жрать высокую производительность труда.
Жрать слух о том, что Коля Шкаф после возвращения из Коктебеля отрастил какую-то нелепую цилиндрическую бороду.
Жрать острое желание пройтись по клавишам.
Жрать проклятый вопрос пола.
Жрать производительные силы и производственные отношения.
Жрать отрыв на танцполе.
Жрать вовремя представленные объяснения.
Жрать общие вопросы науки.
Жрать отмороз Пантика, совсем оборзевшего от ломки и визгливо предложившего не переться к Милке на хазу и не кипятить баян, а вмазаться всем прямо здесь.
Жрать невольное предательство.
Жрать злоебучее долбоёбство.
Жрать полную неподвижность.
Жрать российскую показуху, противною цельной, сильной и правдивой натуре Валерии.
Жрать крестьянскую простодушность.
Жрать безвоздушное пространсттво.
Жрать единство и борьбу противоположностей.
Жрать наебалово.
Жрать демонстрацию протеста.
Жрать противопоказание.
Жрать острое желание Воротилина разобраться в этом запутанном деле и разложить все по полкам.
Жрать разукомплектование.
Жрать принятые меры по розыску преступника.
Жрать полную и безоговорочную капитуляцию.
Жрать охуительное распиздяйство козлоебаного водилы, кинувшего нас, на хуй, в этой ёбаной жопе со всей сраной поеботиной и съебавшего к своей распронаебанной зассыхе-мокрощелке.
Жрать сдавленное рыдание.
Жрать слабую надежду увидеть его если не на крестинах у Потаповых, так уж хотя бы в клубе на вечернем сеансе.
Жрать плавное скольжение по зеркальной поверхности.
