Вдвоем с Фер мы проникали в скрытые миры мясных машин. Их тайны и помыслы стали совсем прозрачны. Нам открывалась суть земной жизни.
Новая Мудрость проснулась в наших сердцах.
И она внесла новые коррективы в процесс поиска.
Ночью мы с Фер поднялись на крышу общежития, сели и взялись за руки.
Мы увидели мир.
И мы увидели его во времени. Мясные машины пришли в движение. Ранее каждая из них жила сама по себе. Теперь они объединялись. Объединяться их заставляла идея всеобщего братства. В прошлом она не имела такой силы среди мясных машин. Теперь же она собирала их в толпы. И заставляла забывать о прежней земной цели: личном комфорте. Эта новая идея заставила мясных машин вдруг ощутить новое родство: родство веры в коллективное счастье. Она сплачивала их. Вытягивала из каменных гробов на площади. Заставляла забывать про семьи и кровных родственников. Требовала жертвовать собой.
Такого объединения мясных машин не было ранее: только войны могли оторвать их от семей, от каменных гробиков, именуемых «домами», от денег и личного имущества. Но войны быстро кончались. И мясные машины, поубивав себе подобных, снова возвращались к былым ценностям: комфорту, семье, деньгам, личному счастью. Теперь же они объявили войну этим ценностям и учились жить только идеей всеобщего равенства и братства. Лишенные гармонии в себе, они яростно искали ее в толпе. Толпа клубилась коллективной жизнью. Каждая мясная машина стремилась как можно скорее раствориться в толпе. И обрести коллективное счастье. Они испытывали это новое счастье. Ради него мясные машины готовы были убивать тех, кто не разделял их идею коллективного счастья. Тех, кто не хотел объединяться и жил прежними интересами. Это была новая война, не похожая на прежние. Она надвигалась. Стремительно.
И мы поняли, почему Лед упал на Землю именно теперь, в век объединения мясных машин. Потому что в толпе легче искать! В этом была Высшая Мудрость Света. Когда мясные машины вместе, мы можем быстро найти среди них наших. Нам не нужно будет ездить по всей Земле: век объединения мясных машин соберет толпы в больших городах. И мы с Фер просмотрим их. И найдем 23 000 братьев и сестер.
Собравшись Малым Кругом в Сокольниках, мы донесли братьям и сестрам то, что осознали сердцем ночью на ржавой крыше общежития ОГПУ.
На следующий день мы продолжили поиск.
За 1929 год мы с Фер просмотрели десятки партийных, комсомольских и профсоюзных собраний. Мы сидели на политзанятиях, стояли на митингах и спортивных праздниках. По многу раз искали почти во всех московских театрах и на ипподроме. Нам не удалось проникнуть на Пятый съезд Советов СССР, но мы в течение недели просматривали 1-й Всесоюзный съезд женщин-колхозниц. Мы смотрели толпу на открытии первого в СССР планетария, на пуске первого электровоза на заводе «Динамо», на Красной площади, во время чествования летчика Громова, осуществившего перелет из Москвы по европейским столицам на самолете «Крылья Советов».
Было найдено 62 брата и 37 сестер. Но не все наши уцелели. Произошло то, к чему мы еще не были готовы. Впервые нам довелось испытать потерю братьев: Аче и Бидуго погибли во время похищения брата Са, партийного функционера; сестра Хортим, больная гемофилией, умерла от потери крови. Сначала это потрясло нас. Хортим умирала на руках у меня и Фер. Когда я увидел, что Свет покидает остановившееся сердце Хортим, а я НИЧЕМ не могу помочь, во мне все сдвинулось вспять. Каждая клетка моего тела потянулась назад, ко Льду. Я перестал дышать. И ослеп. Окружающий мир пропал. Осталась только ТЬМА. И светящиеся в ней сердца. Они висели в темном пространстве и сияли. И из одного сердца уходил Свет. И я понимал, что ни мое сердце, ни сердца братьев и сестер не помогут Свету остаться в сердце Хортим. И самыми тяжкими были эти последние мгновения угасающего сердца.
Оно погасло. Навсегда.
Но мы с Фер сразу почувствовали, что Свет, ушедший от Хортим, воплотился в новорожденное сердце. Где-то во ТЬМЕ, окружающей нас. И сердце это забилось по-новому. Оно перестало быть сердцем мясной машины. Оно стало нашим. Оно ждало нас.
И я снова увидел мир. В котором мы оказались.
Земной смерти не было для нас. Свет, покидавший одно сердце, воплощался в другом. Но тела наши были смертны. Они жили не долго. Надо было искать. И искать БЫСТРО. Чтобы поиск не превратился в мучительный круговорот. Чтобы победить Время.
Чтобы сестра Хортим, братья Аче и Бидуго снова были с нами.
И мы искали.
Среди новообретенных оказались военные, совслужащие, инженеры, партийцы, рабочие, «бывшие», спекулянты, бездомные, домохозяйки, уголовники и один подпольный миллионер. Все они прошли через наши руки, каждого из них мы с Фер смотрели сердцем, в грудь каждого стучал ледяной молот.
Дачу в Люберцах пришлось оставить: ее занял высокопоставленный чекист. Но мы сняли две другие дачи – в меру удаленные от Москвы, с большими лесистыми участками, обнесенные глухими заборами. В них было спокойно простукивать наших. Их крики и стоны не долетали до чужого уха. Никто не мешал уходу за ранеными, никто не тревожил плачущих сердцем. Пробудившись, пройдя через очистительный плач, братья и сестры возвращались к советской жизни, вливались в нее как ни в чем не бывало. Но в сердцах их горел Свет Изначальный. Они были Братством Света. И делали все для достижения нашей цели.
Поиск велся интенсивно.
Многие из наших тоже перестали видеть лица и изображения и узрели сердцем. Тайны мясных машин открылись им. Это помогало обезопасить братство, знать, где нас подстерегает опасность, куда не следует внедряться. Знание тайн городов дало нам возможность быть экономически свободными. Деньги стали нам легко доступны. Потому что мы ведали , где они хранятся.
Но в советском обществе тотального контроля далеко не все решали деньги. Только власть давала абсолютную свободу. И мы продвигались наверх. Но крайне осторожно. Сестра Мород, обретенная нами во время коммунистического субботника, занимала высокий пост в одном из московских райкомов. Брат Са был партийным секретарем ткацкой фабрики. В ОГПУ мы нашли двоих. Но они не занимали высоких постов.
Поиск шел.
Но к концу года мы с Фер обнаружили, что быстро стареем. Не зря мы рано поседели, не зря испытывали страшную усталость после каждого поиска в толпе. Сердечный магнит был только у нас с Фер. Больше никто из братства, ни одна пара не обладала таким безошибочным и точным видением наших. Только мы с Фер, вместе, находясь рядом, обладали этим могучим Даром Света. Только мы могли искать. И видеть наверняка. Мудрость Света подсказывала мне, почему – мы были первообретенными. Мужчина и женщина. Мы первыми прикоснулись ко Льду. И нам далось больше, чем другим. Но и бралось с нас больше: мы стремительно старели.
