– А при чем здесь лед? – спросил Бьорн.
– Лед Тунгусского метеорита будит спящие сердца братьев. Если им ударить в грудную кость, Свет, дремлющий в сердце, просыпается.
– Но… приставка «LЁD» работает так же! Они тоже долбят в грудь маленьким ледяным наконечником, а пользователи испытывают кайф. И это тот же самый лед Тунгусского метеорита, как они говорят в своей рекламе. Но там речь не идет о каком-то братстве и о Свете Изначальном.
– Лед, используемый в приставке, не имеет никакого отношения к тунгусскому метеориту. Это обыкновенная замороженная вода.
– Но зачем тогда им приставка?
– Приставка создана концерном «LЁD» для нескольких целей.
– Зачем?
– Ну, во-первых, это большие деньги и возможность легализоваться. Во-вторых, если полиция сталкивается со случаями похищения голубоглазых блондинов и простукивания их ледяными молотами, они полагают, что это просто бред не вполне нормальных пользователей приставки. Приставка – это ширма братьев Света. За ней можно многое спрятать.
Вошел официант с тремя белыми кувшинчиками саке, наполнил три белых стаканчика, поставил перед сидящими и вышел. Ольга и Бьорн сидели, глядя на Майкла и пытаясь осознать только что сказанное им.
Бьорн первым нарушил молчание:
– На вашем сайте я ознакомился почти с тридцатью историями людей, похищенных этими ублюдками. Неужели полицию и спецслужбы это до сих пор не интересует? Они всех нас считают наркоманами или сумасшедшими фанатами компьютерных игр?
– В мире исчезают не только голубоглазые блондины. Исчезновение людей – дело вполне обычное. Интересуются ли спецслужбы концерном «LЁD»? Конечно. Но я и мои друзья ведем свое расследование. Теперь у нас достаточно средств. Когда со мной случилось все это, я, как и вы, стал ломиться во все двери и искать исполнителей. Я их не нашел. Но зато встретил таких же жертв, как и я. С такими же шрамами на грудной кости. И они знали, кто все это делает.
– Как они узнали?
– Это долгий разговор, Ольга. Первые частные расследования начались еще в 60-х. Потом люди со шрамами на груди стали объединяться. А сообща можно многое узнать. Теперь нас уже сто восемьдесят девять.
– Сто восемьдесят девять?! – воскликнула Ольга.
– Сто восемьдесят девять. Вместе с вами, – улыбнулся Майкл.
– И… где они?
– Здесь.
– Все?
– Да.
– А почему… в Гуанчжоу? – спросил Бьорн.
– Потому что здесь логово Братства. Они здесь. Поэтому и мы должны быть здесь. – Лицо Майкла стало жестким, губы сурово поджались. – Если мы хотим победить, хотим возмездия, мы должны быть здесь.
Он взял свой стаканчик с охлажденным саке. Помолчал, гоняя желваки по худым и жестким скулам, и произнес:
– Ольга и Бьорн. С вашим приездом нас стало больше.
Бьорн взял свой стаканчик. Ольга, помедлив, свой. Ей явно нравилась эта неожиданная суровость Майкла. Он протянул к ним свой стаканчик:
– За нас. И против них.
Бьорн и Ольга чокнулись. И выпили.
Майкл посмотрел на них и поставил полный стаканчик на стол. Ольга и Бьорн вопросительно смотрели на него. Он облегченно вздохнул, сцепил руки. И произнес:
– Извините, я забыл предупредить: братья Света не употребляют алкоголь.
Ольга секунду смотрела в его черно-синие глаза, затем вскрикнула и дернулась из-за стола к двери. Но ноги ее подкосились, голова бессильно наклонилась и тело повалилось на пол. Бьорн резко встал во весь свой рост, опрокинув стул, но через мгновение покачнулся и стал падать. Майкл схватил его за ремень на шортах, не дав упасть навзничь, дернул на себя. Бьорн обрушился на стол, лицом в суп, грудью на блюдо с сашими. Ручища его схватила запястье Майкла, но тщетно – Майкл смахнул эту могучую и уже бессильную длань с своего запястья, толкнул Бьорна в плечо. Бьорн сполз со стола на пол, круша посуду.
Майкл вытянул из стопки красную салфетку и стал неторопливо отирать брызги супа со своего лица и рубашки.
В двери возник официант, принесший саке. Мельком глянув на лежащих, спросил:
– Как обычно?
– Как обычно, – ответил Майкл, беря палочками орех.
Друзья дохлых сук
Ольга открыла глаза. Она лежала на нижних пластиковых нарах в двухместной камере без окон. Матовый плафон под потолком горел дневным светом. В стальной двери поблескивал глазок. Из ребристого вентиляционного кружка над дверью тек прохладный воздух.
Ольга пошевелилась. Тело было ватным, словно не ее. Она поднесла ладонь к глазам. Сжала кулак и разжала. И заметила, что на ней не ее одежда: серые полотняные штаны и такая же куртка. На ногах белые носки. Ольга села на нарах. Ноги в новых белых носках коснулись ровного бетонного пола. Она заметила черные тапочки рядом с нарами. Встала на пол. Глянула на верхние нары: никого. Облизала пересохшие губы. Сильно захотелось пить. И она сразу вспомнила: Бьорн, ресторан, сашими из лобстера. И черно-синие решительные глаза.
– Лэ… Лэрд, – сипло произнесла она и снова облизала губы.
Качнула тяжелой, непослушной головой:
– Лэрд. Майкл… Саке.
Дверь открылась. Вошел китаец в синей униформе, с белой дубинкой в руке. Отступив в сторону, сделал знак головой: на выход.
Ольга хмуро посмотрела на него и на светло-зеленый коридор за дверью.
– Я хочу пить, – произнесла она.
Китаец повторил жест. И шлепнул дубинкой по своей ладони. Ольга надела тапочки и вышла из камеры. И сразу же на пути ее возник второй китаец, копия первого.
«Братья, что ли?» – хмуро подумала Ольга.
Дверь за спиной Ольги закрыли, заперли на ключ. Второй китаец жестом приказал идти за ним. Ольга пошла, с трудом переставляя ватные, плохо повинующиеся ноги. Тапочки шаркали по полу. Коридор тянулся недолго. И уперся в дверь с кодовым замком. Китаец набрал код. Дверь отворилась. И не успела Ольга опомниться, как близнецы-охранники быстро втолкнули ее в просторное помещение. Дверь захлопнулась.
В первую секунду Ольге показалось, что она попала на мясокомбинат: десятки людей в серых спецовках и фартуках возились с какими-то небольшими тушами, похожими на бараньи, снимая их с крюков движущегося конвейера, сдирая шкуры, надрезая и распластывая. Некоторые работали в респираторах. В помещении было светло, хотя окон, как и в камере, не было. Негромко играла легкая музыка. И несмотря на мощную вентиляцию, попахивало дохлятиной.
Ольга шагнула вперед.
На нее мельком посмотрели несколько человек. Все они были европейцами. И все светловолосыми. Она приблизилась к медленно движущейся ленте конвейера. На стальных крюках висели мертвые собаки. Которых она сперва приняла за баранов.
